Сначала жизнь. История некроманта
Шрифт:
Фаравий отвернулся и начал разглядывать пятно на стене.
— Ты хоть понимаешь, что эти два олуха меня чуть не убили?
— Понимаю, хозяин.
— Ни хрена ты не понимаешь! Они даже не маги! О боги! Сколько к нам приходило всякой магической шантрапы, и ни один даже на забор не влез, не то, что вовнутрь. А тут заявляются два придурка без малейшего дара всего с двумя амулетами — и на тебе! Вышка падает в сантиметре от моей головы! — Тось сверлил Фаравия уничтожающим взглядом.
— Да, хозяин.
— Что «да», идиот?! — терпение у Тося стремительно заканчивалось.
— Надо укрепить вокруг дома все, что можно. И со стороны реки тоже.
Ну наконец-то здравые речи.
— Пшел выполнять! — процедил Тось, усаживаясь обратно за стол. — Да, и скажи, чтобы ко мне привели этих придурков, хочу на них посмотреть.
Придурки, которых перепуганные зомби доставили к Тосю в кабинет меньше, чем через минуту, выглядели жалко. Мокрые, грязные и побитые. Но это единственное, что у этих двоих было общего. В остальном трудно было представить себе более отличающихся друг от друга людей. Один маленький коротконогий брюнет, а второй блондин, длинный и тощий, как жердь. Правда, присмотревшись, Тось понял, что вели они себя тоже по-разному. Чернявый коротышка постоянно вертел головой, разглядывая то Тося, то его кабинет, а долговязый блондин был абсолютно неподвижен, его рыбьи глаза были словно обращены внутрь себя и ровным счетом ничего не выражали.
— Кто такие? — равнодушно спросил Тось, прикидывая, стоит ли их прибить их окончательно и бесповоротно или все же потом поднять и как-то использовать. Возможно, они окажутся полезными. Хоть по виду и не скажешь, что тут что-то стоящее, но этим двоим все же хватило ума едва не отправить его на тот свет.
Чернявый коротышка встрепенулся и уставился на Тося подобострастным взглядом.
— Мое имя Жанурий Высокостильный, — при этом он довольно низко поклонился, — а это мой друг Леций Молчаливый, Ваша Темность, то есть, э-э-э,… простите, богов ради, никогда раньше не доводилось общаться с некромантами, Ваше Темнейшество!
Тось слегка заинтересовался.
— Странные имена. Вы откуда?
— О, Ваше Темнейшество, наши имена суть псевдонимы! — коротышка широко развел руки в стороны, словно демонстрируя такую чудесную вещь, как эти самые псевдонимы. — Мы, изволите ли себе представить, литераторы. Я прозаик, а мой друг — поэт. Правда, в последнее время он почти не пишет, у него кризис. Но не творческий, а как бы это помягче выразиться? Мировоззренческий и философский.
— Вот как? — приподнял брови Тось.
— Да, Ваше Темнейшество! После того, как его едва в очередной раз не отправили на тот свет за стихи, он ударился в мизантропию и даже, не побоюсь этого слова, в исихазм.
Тось отложил перо и внимательно посмотрел на тощего поэта.
— Что такое «исихазм»?
— О, это интереснейшая вещь, Ваше Темнейшество! — с энтузиазмом принялся объяснять коротышка. — Уверяю вас, не будь я так болтлив, я непременно последовал бы примеру своего друга и тоже ударился в этот самый исихазм. Это удивительнейшее духовное учение, оно, как вы уже, наверное, догадались, глядя на моего друга, предполагает полное молчание. Последователи этого учения полагают, что мысль — облеченная в слова — есть мертвая мысль. Живая же мысль — бессловесна, она прекрасна в своей изменчивости и переливается огромным количеством оттенков, которые наш бедный язык просто не в силах передать. Смотрите, — вдруг шепотом сказал коротышка, показывая на тощего поэта, — вот как раз сейчас он любуется очередным сотворенным им стихотворением, не выраженным им словесно! Посмотрите на его лицо, какая экспрессия! Какое вдохновение!
Тось бросил короткий взгляд на поэта и не увидел ровным счетом ничего, кроме обычной флегматичной физиономии.
— Так почему вы хотели меня убить? — прервал излияния коротышки Тось. — Я помешал вашему молчаливому другу наслаждаться видением своих стихов?
Тот бросил на него быстрый испуганный взгляд, но тут же взял себя в руки.
— Ах, Ваше Темнейшество, слаб человек, воистину слаб! Даже такому возвышенному человеку, как мой друг, приходится иногда поступаться принципами, а чего уж говорить обо мне?
— Так почему же?
— Золото, Ваше Темнейшество! Презренный металл, источник боли и радости, благодеяний и преступлений, тихих семейных радостей и самого низкого разврата….
— Короче, прозаик! — не выдержал Тось.
Тот вздрогнул.
— Вам ведь известно, Ваше Темнейшество, что за вашу голову назначена награда?
— И вы решили, что моя голова — надежный источник дохода? — Тось был просто поражен такой наглостью.
— Каюсь, Ваше Темнейшество! — виновато опустив голову, развел руками коротышка. — Нашим оправданием служит то, что даже таким далеким от грубых материй существам, как поэт и прозаик, все же иногда нужно кушать. Заработать же на сии потребности честным литературным трудом, к сожалению, не всегда возможно, вот и…. Приходится идти на сделку с совестью и предавать собственный талант!
Тось неожиданно развеселился. Наглость коротышки не знала предела, но была воистину забавной.
— Ну насчет того, что вы предали свой талант, я бы с вами не согласился. Пытались меня убить вы очень талантливо. Пожалуй, как никто до вас.
— Вы нам льстите, Ваше Темнейшество, — коротышка отвесил горделивый поклон. — Мы всего лишь скромные литераторы!
— Вот именно, что литераторы, — подтвердил Тось. — Страшно представить, что от меня осталось бы, напади на меня столь же талантливые убийцы.
Произнося этот комплимент, Тось уже все для себя решил. В качестве зомби от этих двоих не будет никакого толку, нет смысла держать. Для веселья разве что…. Но ему сейчас веселиться некогда, и так отвлекают все время по пустякам. Отпускать своих неудавшихся убийц он тоже не собирался. Мало ли что еще придумают. Нет, лучше всего скормить их Фаравию и остальным, чего добру пропадать. Крестьяне хоть и таскают скотину, но армия у него собралась немаленькая, крови и свежего мяса всегда не хватает.
— Семьи есть? — зачем-то поинтересовался он у прозаика, уже поглядывая на очередной пергамент с заклинаниями.
— Никак нет, Ваше Темнейшество, — с готовностью отозвался тот. — Наша единственная супруга — литература!
— Что ж, тем лучше, — если бы семьи были, Тось бы еще подумал, а так… — В общем так, вы мне не интересны, господа литераторы, — равнодушно объявил он, давая знак дежурившиму у дверей зомби. — Забери на корм, Савий!
— Как на корм, Ваше Темнейшество?! — поняв, что с ними собираются сделать что-то ужасное, возопил коротышка-прозаик. — Как на корм?! Как же так, Ваше Сиятель… тьфу, Темнятель…. Зачем же на корм, господин некромант?