Снаружи и внутри. Часть первая
Шрифт:
Ну, как вы понимаете, микробы просто прячутся, и именно в биопленки. Для них это - большой прогресс. Может быть, так они когда-то начинали становиться многоклеточными?
Для образования защиты микробы выпускают длинные молекулы, которые соединяются в сетки, образуют пленки, и закутываются в них. Антибиотик через пленку не проходит, молекулы его слишком большие, вот и растут пленочные города. Ничего на них не действует.
Ну, у меня с ними разговор короткий. Модуль микробов не боится. Я приспособился пленки сворачивать в рулоны, а потом упаковывать в контейнеры. Фокус
***
Пока Кондрат разбирался с биопленками и очищал катетер, Ильич разговаривал с Миленой:
– Леночка, что сегодня?
– Мы же обсуждали, - удивилась врач.
– Сосуды. Бляшки.
– Куда идем?
– Ильич, план у тебя перед носом, на экране. Что случилось?
– Ничего, извини. Просто хотел поболтать.
– Та-ак.
– протянула Милена.
– На берегу давно был?
– Давненько.
– Илья Ильич!
– Официально обратилась к нему врач Зыкова.
– Я больше вас покрывать не буду. После этого рейса в обязательном порядке восстановиться по полной программе. Я настаиваю.
В голове у микронела на вахте только один блок - профессиональный. Но он обязательно включает распорядок и правила безопасности микромира. Ильич их нарушает. Он должен пройти процедуры проверки и восстановления, это обязательно.
Капитан вытянулся и отдал честь.
– Есть, мой генерал! Обязательно.
– громко заверил врача Ильич. Но что он подумал, осталось неизвестно.
Глава 11. Отделение восстановления микронелов
Все на свете функционально, а особенно то, что решительно ничему не служит.
Е. Лец
Вот и конец длинной. двухнедельной вахте. Лодочку-микроскаф вытащили, усталые микронелы вышли в специальный переходник для микрош. Теперь надо ждать, их будут вызывать по одному.
Лаледа подумала: "Сидим, ждем. С рейса двое - кэп и я. Говорить можем только о вахте, остальные темы заблокированы, маленькая голова микронела не выдержит.
– Лаледа потянулась.
– Сейчас восстановлюсь, и нахлынут проблемы. Хоть и устала, а приятно просто посидеть, ни о чем не заботясь. Рейсы позади, вахта сдана, работа выполнена вполне так качественно, нештатные ситуации... м-м... благополучно разрешились. Да. Все хорошо. Впереди все-таки отдых и развлечения.
– И без перехода: Но Спиванский, все-таки, паразит, мог бы и сделать комплимент".
Он сидел, откинувшись на спинку "кожаного" дивана, прикрыв глаза. Леде не сиделось спокойно, и она решила все-таки заговорить первой:
– Кэп, как тебе Котангенс, не надоел?
Иван открыл глаза и ответил:
– Да нет, ведроид как ведроид, сноровка есть.
– довольно безразлично, между прочим, ответил капитан Спиванский. "Ведроидом", бывало, капитаны называли бортовой андроид. Ведро с гайками, то есть.
Она начала заводиться. Фыркнула и сказала:
– А что у тебя не ведро? С гайками? Лодка ведро, машина ведро.
Он не отвечал, снова прикрыл глаза и расслабился.
– А имя что такое дурацкое?
– продолжила Леда.
– Все время забываю спросить на берегу, не до него. От слова кот?
На прямой вопрос кэп ответил:
– Примерно. Так, котангенс - это тригонометрия.
– Он подумал, давать ли определение понятия "котангенс". Посмотрел на Ледушку и передумал. Врачи не очень с математикой почему-то. Да и лишняя это информация.
И просто сказал:
– Дройдам стараются давать такие имена - там... э-э-э... такое как бы математическое, техническое, или электронное, и чтобы на основной образ походило.
Леда ухмыльнулась, потом скривилась:
– В смысле, "Котангенс" начинается с "кота"? И плюс твоя тригонометрия?
– Леда состроила еще одну гримасу, видимо, выражая непонимание.
Кэп покачал головой, подумал немного и ответил:
– Наверно, да. По-моему, это зря кто-то выпендривается. Ну, был бы Барсик, да и все.
– Кэп снова задумался. Он любил кошек. Был когда-то и у него Барсик. Ба-арсик, кс-кс... Но кроме имени, ничего не всплывало. Ну да, помнить, но не вспоминать. Ограничения микронелов.
И он продолжил:
– А то был кот Косинус на эм-двадцать, потом есть пингвин Пинкод, собака График...
Лаледа захихикала:
– "Аф-аф", что ли?
– но развить тему не успела.
– Петровская!
– прозвучал вызов из динамика.
– Пока, Ив!
– Лаледа изобразила воздушный поцелуй.
Он легко ответил:
– Пока, дорогая. Я тебе позвоню.
– И снова закрыл глаза
Леда Романовна вышла через переходник в специальную капсулу, уже отстраненно почистила и помыла себя, то есть микрошу, устроила в специальное гнездо, нажала нужную кнопку.
Вошли два модуля эм-два, то есть средние медработники, с карточками "Степан" и "Вероника", поздоровались, быстро и профессионально надели и подключили шлем, датчики, начали тянуть катетеры.
Вероника сказала:
– С возвращением, Леда Романовна!
– Девчонка, кажется, знакомая, подумала Леда, вроде бы медсестра из хирургии. Нет, не вспомнить. Но ответила, ласково сказала:
– Спасибо. Вероника, как там снаружи?
– По модулю ничего не поймешь, лицо у него закрыто, но голос прозвучал тепло:
– Все так же, все нормально. Погода хорошая. Считайте до десяти.
– Раз, два, три...- Лаледа закрыла глаза и отключилась. Она знала, что сейчас микрошу протестируют. Если все в порядке, подключат к автономке, промоют уже как следует и засунут в стазис, до следующей вахты.
Сама же врач Петровская начала проходить процедуру восстановления и воссоединения, то есть ПВВ.
Через пару часов Лаледа открыла глаза и обнаружила себя в больничной палате, на функциональной антигравитационной кровати, в обычном макроформате.