Снега, снега
Шрифт:
– А, ерунда, – грациозно усаживаясь во второе кресло, небрежно отмахнулась Лана. – Обыкновенные мужские капризы. Мол, старинные народные традиции. Плюсом – Предсказания…
– Предсказания? Какие? Расскажешь?
– Конечно, расскажу. Не секрет… Кстати, Графиня, ты тоже отлично выглядишь. Слегка похудела. Глаза блестят – словно маленькие льдинки на ярком весеннем солнышке. Медовый месяц – явно – пошёл тебе на пользу… Как она, интимная жизнь? Нравится?
– Нравится. Бурная, регулярная и разнообразная.
– Молодцом. Так держать. А ты, дурочка, ещё сомневалась. Мне Мэри рассказывала.
– Я не то, чтобы сомневалась. Просто…
– Кха-кха-кха! –
– Правильно! – поддержал Хан, всегда помнивший о мужской солидарности. – Предлагаю – поговорить о серьёзном… Брат Лёха, поведай-ка нам о ваших…э-э-э…
– О жизненных реалиях последних дней, – подсказа Лана.
– Во-во, о них самых. Никак не могу запомнить тутошних мудрёных и длинных словечек… А мы уже – следом. Поделимся своими бытовыми реалиями, так сказать…
Лёха и Ванда, дополняя и перебивая друг друга, подробно рассказали о непростой островной жизни.
Хан и Лана, зачарованно слушая, поочерёдно – наперебой – комментировали:
– Ничего себе! Полосатые лошадки и огромные змеи? Во, дела… Горячий пепел падал с неба? Здоровенные и наглые ящеры разгуливают повсюду? Чудеса в решете… Правильно вы этих драных козлов, прибывших на самолёте, замочили. Так им, уродам, и надо. Типа – не возжелай жены ближнего своего…
По завершению рассказа, Хан резюмировал:
– Да, весёлая жизнь у вас, ребята. Ничего не скажешь. Даже завидно немного, честное слово.
– Нашёл, морда узкоглазая, чему завидовать, – поморщился Лёха. – Лично я – от пережитого и увиденного – особого восторга не испытываю… А в «Чистилище», значит, всё спокойно и благостно?
– Более или менее, брат… Лана, расскажи. У тебя язык лучше моего подвешен.
– Расскажу, конечно, Чингиз, – влажно блестя фиалковыми глазами горной ламы, согласилась платиновая блондинка. – Почему бы и нет? Любимому и желанному мужчине – ни в чём – нет отказа…
«Эге, оказывается, что нашего Хана по-настоящему зовут – «Чингиз». Сюрприз, однако», – слегка удивился внутренний голос. – «К чему, интересно, такие ненавязчивые и странные совпадения?».
– У нас всё складывалось достаточно банально и обыденно, – нежно чмокнув Хана в круглую макушку, сообщила Лана. – Через пару часов после вашего отъезда улетел и епископ Альберт. Куда – улетел? Говорят, мол, в Гренландию. На какую-то жутко-секретную базу, где его ждала беременная Мэри. Но это не точно. Так, навязчивые и вздорные слухи… Ещё через сутки пришёл строгий приказ из Центра, мол: – «Всем Ангелам срочно покинуть территорию «Чистилища» и перебазироваться на рабочую точку за номером «три»!». Ангелы послушно уселись в автобусы и укатили… Я? Конечно, осталась с моим любимым Чингизом. Как же иначе?
– Дезертировала, короче говоря, – чуть заметно улыбаясь, пояснил Хан. – Автоматическое понижение на три уровня. И двадцать пять лет каторги в урановых рудниках.
– Это точно, – невесело вздохнула платиновая коротко-стриженная блондинка. – Впрочем, я ни о чём не жалею… После этого в «Чистилище», как и следовало ожидать, начался самый настоящий бардак – всеобщее разгульное веселье, повальные грабежи, массовые драки, поножовщина. Ну, и тому подобное. По полной программе, короче говоря… Всё разграбить, слава Богу, переселенцам не удалось. Многие замки оказались мародёрам не по зубам. Я? Отсиделась в укромном и тайном месте… Всё небо затянулось светящимися облаками, между которыми настойчиво мерцали всполохи северного сияния. Землю начало легонько потряхивать. Почти все переселенцы и переселенки покинули «Чистилище». Мол, а вдруг, Ангелы вернутся обратно, и всё начнётся заново? То бишь, острая жажда свободы возобладала над здравым смыслом…
– Почти все? – уточнил Лёха. – Значит, кто-то ещё – кроме вас двоих – остался в «Чистилище»?
– Ага, разумные люди остались, – подтвердил Хан. – Сизый, Мельник, Облом и Жаба. Старая и мыслящая гвардия, выражаясь вашими понятиями… Логика здесь простая и бесхитростная. Мол: – «В неспокойные времена нельзя оставаться без надёжной крыши над головой…». Продолжай, моя степная кобылица. Продолжай.
– Слушаюсь, мой единоличный и всевластный господин… Ранним утром раздался громкий и надсадный визг, от которого из ушей потекла кровь. Когда визг стих, мы вышли на крыльцо. По небу пролегала широкая белёсая полоса, отливающая – по краям – ультрамарином. Вскоре земную твердь вновь затрясло. Достаточно сильно трясло, но, судя по всему, гораздо слабее, чем на ваших Дальних островах. Никаких тебе глубоких трещин в земле и родников с кипятком. Да и серый горячий пепел с неба не сыпался. Тёплый дождик? Капнуло пару раз, но не более того… Все лагерные здания уцелели. Дизеля исправно работают. Продовольствия в кладовых, которых мародёрам не удалось вскрыть, в достатке. Хватит, пожалуй, на несколько лет… У нас, ребята, другая беда.
– Какая? – спросила Ванда.
– Снег. Вернее, снега… Часа через два с половиной после того, как на Землю упал гигантский астероид, из низких серо-чёрных туч посыпались снежинки – крупные такие, разлапистые и тяжёлые. Они падали совершенно отвесно, не кружась, и быстро наслаиваясь друг на друга. Снег, без единого перерыва, идёт до сих пор… Высота двухэтажного административного здания, где мы сейчас находимся, превышает восемь метров. Так, вот. Здание уже занесено под самую крышу, а снегопад продолжается…
– Опасное положение, – покачал головой Лёха.
– Ничего страшного. Мой возлюбленный – могучий повелитель диких степных жеребцов – уже нарастил вентиляционную трубу, торчащую из крыши, метров на пять-шесть. Перебедуем… А, вот, каково пришлось глупым переселенцам и переселенкам, которые – перед падением астероида – покинули «Чистилище»? Живы ли они? Или же все погибли в холодных снегах? По крайней мере, никто из них назад так и не вернулся… Температура окружающего воздуха? Морозно, конечно. Но не так, чтобы очень. Ночью ртутный столбик термометра иногда опускается до минус двадцати пяти градусов. Днём – на уровне минус десяти-двенадцати. Терпимо, короче говоря.
– Что, вообще, происходит на планете? Что рассказывают люди, выходящие с вами на связь?
– Ерунду всякую рассказывают, – надменно и чуть брезгливо усмехнулся Хан. – Да и какие это люди? Так, легкомысленные и никчемные болтуны. У нас в степи таким пустомелям головы принято рубить. Или же лошадьми, жалости не ведая, разрывать на части.
– Как это – лошадьми разрывать на части? – заинтересовалась любопытная Ванда.
– Обыкновенно. Бесстыжего болтуна кладут – лицом вниз – на степную весёлую травку. К его рукам и ногам привязывают четыре крепкие верёвки. Противоположные же концы верёвок надёжно приматывают к хвостам четырёх молодых и резвых жеребцов, смотрящих в разные стороны света… Рассказывать, благородная графиня, дальше?