Снова в школу
Шрифт:
Это взорвало мой мозг.
Потому что это был первый момент, когда я поняла, что мои учителя были людьми.
Они ели, пили, занимались сексом, ходили в туалет, ссорились, возможно, ругались — совсем как настоящие люди. Как мои родители. Как любой человек.
Учителя тоже были людьми.
И, оглядывая комнату, я чувствую, как ко мне приходит еще одно осознание. Были ли мои учителя такими же сумасшедшими? Не знаю, хочу ли я получить ответ на этот вопрос.
Поэтому вместо этого, пока продолжаются споры и оскорбления,
— Это всегда так?
— Нет, в этом году все гораздо спокойнее, — он смотрит на бутылку с водой в своей руке. — Интересно, МакКарти подмешала в бутылки с водой ромашку.
И снова… вау.
Гарретт смотрит на меня, ухмыляясь.
— Это похоже на собрания вашей театральной труппы?
Все, что я могу сделать, это хихикнуть.
— Ах, нет.
Глава седьмая
Гарретт
Двери открываются в первый учебный день в школе Лейксайд, и ученики наплывают, заполняя коридоры. Слышится шум, шарканье ног, металлический звон открывающихся и закрывающихся шкафчиков, шум разговоров. Я представляю, как звучит ад, когда через его ворота проходит поток душ — звуки проклятых, которые не хотят быть там, стонут и взывают об освобождении.
Не знаю, кто решил, что начинать учебный год в пятницу — хорошая идея, но они чертовы идиоты. Наверное, тот же гений, который думает, что отстранение от занятий — это реальное наказание. Болван.
Первый учебный день всегда напоминает День сурка — вы уже были здесь раньше, вы знаете, как это происходит, вы можете поклясться, что были здесь только вчера.
Первокурсники похожи на туристов, бредущих по большому, опасному городу и отчаянно пытающихся не выглядеть как туристы. Второкурсники неопрятны, напряжены и находятся на грани депрессии. Третьекурсники массово собираются в коридорах — смеются со своими друзьями, целуются со своими парнями и девушками, строят планы, где они будут проводить время этой ночью. Выпускники похожи на старых, умудренных жизнью людей — им все надоело, они уже все видели. Некоторые из них могут взять под свое крыло испуганного, уязвимого новичка, передать ему факел, показать пути силы, но большинство из них просто хотят уйти.
Я провел раннюю командную тренировку в комнате отдыха перед первым уроком, потому что игры выигрываются не только на поле. После этого я не увидел Кэлли в "Пещере" — так называется учительская, потому что там нет окон, — чтобы пожелать ей удачи в первый день.
И, если судить по выражению ее лица на вчерашнем собрании, она ей понадобится.
~ ~ ~
Первые два урока проходят средне, без происшествий, а потом наступает третий — мое сладкое время. Это похоже на "Клуб Завтрак" — фильм опережает свое время. Дети входят и занимают свои места. У нас есть Скайлар Мэйберри — отличница, тип А,
А еще есть Нэнси Парадигма.
Нэнси — королева типа Б, симпатичная брюнетка, занимающая верхнюю ступеньку в пищевой цепочке социального статуса, одержимая последними тенденциями в макияже, прическах, музыке и одежде.
— Привет, Большой Ди. С возвращением, — она улыбается, проходя мимо моего стола.
Большой Ди.
Что касается прозвищ учителей, то это неплохо, но важно четко проводить границы между дружелюбными "ученик-учитель" и неподобающим беспорядком.
В противном случае вы просто напрашиваетесь на кучу проблем.
— Давай на этот год оставим "Тренер Ди" или "Мистер Дэниелс", хорошо, Нэнс?
Она хлопает ресницами.
— Все девушки так называют Вас за спиной, знаете ли.
— Да, пусть так и останется.
Нэнси пожимает плечами и садится за стол.
Ди Джей Кинг, мой стартовый ресивер, заходит следом.
— Все путем, тренер.
Я видел его всего два часа назад в тренажерном зале, но мы столкнулись кулаками. Дэймон Джон напоминает мне меня — хорошая семья, давняя подруга Ронда и хорошая голова на плечах. У него все получится.
После последнего звонка я закрываю дверь и начинаю урок, рассказываю им о проведенном лете, объясняю, как выставляются оценки, и объясняю задание по Билли Джоэлу.
А через десять минут входит Дэвид Берк. Низко посаженные джинсы, фланелевая рубашка, безразмерная темно-серая куртка — он бунтарь, недовольная молодежь, чья внеклассная деятельность включает мелкие кражи, торговлю травкой и иногда вандализм.
Из списка я увидел, что у Кэлли он посещает театральный кружок на пятом уроке.
— Извините за опоздание, тренер Ди, — он прижимает руку к животу, — мне не следовало есть тот буррито на завтрак, понимаете (двусмысленная фраза, намек на куннилингус)?
— Ты такой противный, — шипит Нэнси, ее лицо искажается со своего места в первом ряду.
Дэвид подмигивает ей, не смущаясь. Потому что девушки все еще охотятся за плохими парнями — это не изменилось. Но что самое странное в сегодняшних детях? Их круги менее определены, границы размыты. Гот может быть крутым спортсменом, тупица — королем бала, наркоман — президентом французского клуба, симпатичная чирлидерша — преступницей.
Дэвид умен, действительно умен — он мог бы учиться на отлично, если бы захотел. Вместо этого он использует свой интеллект, чтобы определить минимальный объем работы, который он должен сделать, чтобы его не выгнали из школы, и не больше.
— Садись, — говорю я ему. — Больше не опаздывай. Это неуважительно.
Он отдает честь и садится на место в задней части класса. Я продолжаю лекцию. Пока Брэд Рифер, сидящий в дальнем углу, не выглядывает в окно и не объявляет:
— Беглец! У нас есть беглец!