Сны инкуба
Шрифт:
— Может быть, да, может быть, нет, ma petite. Это скорее искусство, чем наука — по крайней мере, такое создаётся впечатление.
В голосе его чуть слышно звучала злость.
— Чего ты кипятишься? Это не я говорила на языке, которого ты не знаешь, чтобы от тебя что-то скрыть.
— И это не я, ma petite, трахался с другим вампиром, младшим вампиром, одним из моих собственных подчинённых.
В такой формулировке у него были основания злиться.
— Мне извиниться?
— Non, но я от этого не в восторге. Он получил твоё тело,
— Мне очень жаль, — сказала я. — Я ничего этого не планировала.
— В этом я уверен. Я даже уверен, что и Дамиан ничего такого не планировал. Только у тебя, ma petite, может получаться такой случайный секс.
Случайный секс. Как будто я поскользнулась и случайно села на чью-то эрекцию. Но это замечание я не стала произносить. Видите? Умнею. Вслух я сказала:
— Случайный секс — можно сказать и так. Интересно, случится ли мне когда-нибудь приобрести вампирскую силу, не связанную никак с сексом?
— С тобой я не берусь предсказывать, ma petite, твоя некромантия превращает тебя в джокера, но все же сомнительно. Пока что ты усвоила только мои силы, или силы Бёлль, или какие-то их варианты. Насколько мне известно, все силы Бёлль построены на сексе, как и мои.
— Ну и ну. Ты хотя бы мог бы дать мне их список, чтобы я имела представление, чего ожидать?
— Могу составить, если ты действительно этого хочешь.
Я вздохнула:
— Нет, расскажешь сегодня вечером при встрече.
— Вечером? Я надеялся, что ты придёшь раньше.
— Мы не можем везти Дамиана при дневном свете. С его телом, может быть, ничего и не случится, но вряд ли его рассудок это выдержит. К тому же я сегодня работаю.
— Работа, всегда работа, что бы вокруг тебя ни творилось.
— Послушай, Жан-Клод, ты никогда не видел, что бывает, если я долго не поднимаю зомби. Скажем так: я не хочу, чтобы за мной тащилась вереница сбитых на дороге собак, или, того хуже, ко мне в комнату вломился случайный зомби.
— Ты хочешь сказать, что если твои силы не использовать, они начнут поднимать зомби даже против твоего желания?
— Ну да, я же тебе говорила.
— Ты говорила, что в детстве случайно подняла мёртвого. Я так понял, что это было от недостатка тренировок и умения себя контролировать.
— Нет, — сказала я. — Прошли годы, пока я себе в этом призналась, но нет. Если я не поднимаю мертвецов намеренно, это происходит случайно, или за мной начинают таскаться призраки, или духи новоумерших. Особенно эти меня достают: все хотят, чтобы я передала весточку их родным и близким, и всегда это какая-нибудь глупость. «Все в порядке, все хорошо, не беспокойтесь обо мне». Представляешь, каково с такой вестью стучаться в чужую дверь? Мы с вами не знакомы, но ваш покойный сын просил вас разыскать и передать, что у него все хорошо. Нет, больше ничего, ничего срочного, только это. — Я покачала головой. Уже много
— Ты уверена, ma petite?
Замечание было с некоторой долей веселья, но на мрачные темы.
— Ты не мертвец, Жан-Клод. Я видала мертвецов, и кто бы вы, вампиры, ни были, когда вы на ногах, мертвецами вас не назвать.
— Было время, когда ты так не думала. Когда-то, помнится, ты звала меня красивым трупом.
— Слушай, я была молода и не слишком разбиралась.
— И теперь ты твёрдо уверена, ma petite, что я не просто «симпатичный покойничек»?
Снова он меня цитирует.
— Да, уверена.
Он рассмеялся своим фирменным смехом, бархатным прикосновением, от которого мурашки по коже.
— Рад это слышать, ma petite. Ты говоришь по-итальянски?
— Нет, а что?
— Ничего, пустяки, — сказал он. — Увидимся вечером, ma petite, с тобой и твоими новыми друзьями.
Я стала было объяснять, что это не новые друзья, но он уже повесил трубку. Уже сама вешая трубку, я поняла, что надо было соврать насчёт итальянского, но черт меня побери, я плохо умею врать и первая реакция у меня — сказать правду. Что впитано с молоком матери, не вышибешь, как ни старайся.
Глава двадцать четвёртая
Сторожить Дамиана мы послали Грегори в его кошачьей шкуре. Он, пожалуй, был единственный в доме, не связанный со мной метафизически. Ну, да, ещё Фредо и доктор Лилиан, но Фредо её одну не оставит, а Лилиан сказала, что ещё с рукой Ричарда не закончила. Так что методом исключения был назначен Грегори.
Уходя кошачьей походкой и подрагивая пятнистым хвостом на очень человеческой задней стороне, Грегори проинформировал меня:
— Мне сегодня быть на сцене в «Запретном плоде», а в таком виде я туда не могу идти. Жан-Клоду придётся поискать мне замену.
Он по-кошачьи показал зубы и скрылся за углом.
— Что значит — должен быть на сцене? — спросила Клер.
— Он стриптизер в «Запретном плоде», — объяснила я.
Рот её сложился в изумлённое «о». Не знаю, почему, разве что мир её настолько защищён, что оказаться в одной машине со стриптизером — событие. Ради её рассудка я понадеялась, что мир её все же пошире.
— Но я не поняла, почему он не может сегодня… — она сделала неопределённый жест рукой, — выступать?
Ричард избавил меня от необходимости читать лекцию.
— Не забывай, что после превращения в животное тебе приходится сохранять этот вид шесть-восемь часов.
— Я думала, это потому что я новенькая.
Ричард мотнул головой, поморщился от боли при этом жесте и сказал:
— Нет, большинство оборотней проводят от шести до восьми часов в зверином облике, а потом, после возвращения человеческого образа, теряют сознание на два-четыре часа.
— Сядь, — сказала доктор Лилиан, и по голосу было слышно, что неповиновения она не ожидает.