Сны куклы
Шрифт:
Пение было необыкновенным: голос взлетал к высоким нотам, а потом безо всякого перехода опускался к низким грудным руладам. На печальное пение откликнулось божество: луч магического прожектора выхватил на высокой трапеции величественную фигуру в одеждах, отливающих красным закатным золотом. Это был бог Солнца. Рика напрягла зрение и рассмотрела мужчину высокого роста с обнажёнными мускулистыми руками. Длинные алые пряди парика под сверкающей короной не позволяли рассмотреть черты лица, в нём выделялся массивный нос и долгая борода.
Голос артиста был под стать роли и образу: низкий хрипловатый бас. Божество гневалось на своего служителя, поскольку он служит самой
В ответной арии жрец возражал, будто не желает осквернять свои душу и тело низкой любовью к земной женщине, он желал любви только сверхъестественного существа, ибо лишь такая любовь не будет грехопадением. Солнце в ответ разгневалось и вопросило: готов ли жалкий служитель испытать свою веру?
С заднего ряда донеслось недовольное ворчание. Вполголоса возмущался толстяк, которого привёл в восторг буфет «Лунного цирка».
— Это просто нудная опера, — произнёс он так, чтобы слышали все окружающие, — типичное наглое надувательство!
— Тише, — шикнула на него жена, — не позорьтесь.
— Пускай стыдно будет тем, кто вместо захватывающего дух представления на грани жизни и смерти впаривает доверчивым зрителям нудную оперу. Стоят певцы на сцене или раскачиваются под потолком – всё одно, скука смертная.
— Твоё испытание будет болезненным, — вскричал тем временем бог Солнца, простирая руки в сторону юноши, — священный огонь сожжёт дотла твоё неверие, малодушие, слабость. Готов ли ты?
— Я готов, — последовал негромкий ответ, — испытай же меня, о тот, кому я собираюсь отдать всю свою жизнь без остатка!
— Ну вот, — не унимался толстяк, — сейчас они примутся петь дуэтом!
Но вместо ожидаемого дуэта раздалась бравурная музыка, свет на сцене погас, оставив лишь небольшой пятачок вокруг жреца. Наверху на трапеции внезапно вспыхнуло пламя, оно горело прямо в ладонях артиста изображающего солнечного бога. Он размахнулся и метнул пламя вниз. Огонь растекся длинной огненной струёй, охватив в мгновение ока фигуру жреца. Тяжёлые длинные одежды на нём вспыхнули, взметнув к потолку мириады искр. Горело всё – ткань, длинные шелковистые волосы, алая лента. Зрелище было настолько завораживающе жестоким, что зал ахнул в едином порыве.
— Я верую, боль ничто для меня! – спокойно проговорил горящий человек.
Самое удивительное при этом было то, что зрители ощущали настоящий жар, исходящий от него, явственный запах сгоревшей ткани и волос лез в нос, но пламя, казалось, только облизывало совершенное тело красивого молодого человека.
Бог смеялся грубым громким смехом, оркестр буквально гремел. Рика обернулась назад, чтобы поглядеть, доволен ли придирчивый зритель сказочным зрелищем. Толстяк от избытка чувств сжал зубами собственный кулак. Удовлетворённая чародейка отвернулась.
— Магия? – негромко поинтересовался Вил.
— Нет, — покачала головой Рика, — я не чувствую волшебства. Скорее фокусы, хотя, спору нет, очень качественные фокусы.
Когда пламя угасло, на юноше к разочарованию прекрасной половины публике оказалась узкая набедренная повязка, а роскошная грива осталась не тронутой, сгорела только алая ленточка.
Герой возгордился и возомнил себя избранным, неизвестно откуда извлёк яркое одеяние, окутавшее совершенное тело атлета. После этого свет погас, на смену алого заходящего солнца пришла полная луна, и магический прожектор выхватил из тьмы пару влюблённых. Ангельски красивая девушка (Рина сразу же узнала артистку с афиши) обнимала юношу, как две капли воды похожего на жреца из предыдущего
Вдруг Рика увидела жреца, притаившегося на самом краю сцены, это убедило чародейку, что её догадка о близнецах верна. Свет на нём разгорался ярче, он позволил разглядеть маску, искажённого злобой и похотью лица.
Музыка резко сменила свой темп, раздались громкие аккорды, и неожиданно ставший хриплым голос жреца запел о любви. Любовь эта была испепеляюще-болезненной, греховной и всепоглощающей. Жрец полюбил девушку, что белой птицей парила под потолком, держась за трапецию зубами.
— Или я плохо вижу, — заметил, наклонившись к чародейке Вилохэд, — либо у актёров напрочь отсутствует страховка.
— По части зрения я тоже не очень, — прошептала в ответ Рика, — посему мнения по данному вопросу не имею вовсе.
Жрец огненным выстрелом пережёг верёвку, и девушка полетела вниз, красиво раскинув свои руки- крылья. Она была поймана в объятия сгорающим от любви жрецом. Последовал каскад трюков, долженствующий показать неприятие героиней любовных томлений нового кавалера. Вокальный дуэт был поистине прекрасен: хрипловатому сочному баритону мужчины вторили рулады искрящегося сопрано. Но самым удивительным была способность артистов не сбивать дыхания во время представления. Дальше сюжет показал тщетность попыток главного героя добиться взаимности. Он для начала сковал льдом соперника. Фокус с небольшим количеством магии (второго близнеца облили водой и заморозили в ледяном коконе, откуда он выбрался, разбив лёд мощным ударом кулака. Тогда хитрый жрец выкатил на сцену огромный аквариум, в котором плескались небольшие акулы. С дьявольским хохотом несчастный возлюбленный быт отправлен туда с музыкальным пожеланием сгинуть в желудках опасных рыбин. Парня обездвижили наручниками, от коих шла длинная цепь, опутывающая ноги, и кинули в воду. Зрители ахнули, видя, как акулы ринулись на жертву.
— Удивляюсь, как рядовым обывателям нравятся порой жестокие зрелища, — проговорил Вил, наблюдая, как влюблённый пытается уворачиваться от острых зубов акул, — не знаю, чего больше в этом интересе: надежды, что парень выйдет живым и здоровым из дьявольского аквариума, или же, желания лицезреть, как его растерзают на куски.
— Мне кажется, большинство отлично понимает, что мы смотрим представление. Хорошо продуманное, прекрасно поставленное и при этом безопасное представление, — ответила чародейка, — вряд ли они хотели бы увидеть настоящую экзекуцию хищными рыбами.
Тем временем на сцене жрецу удалось-таки извести влюблённого, сумевшего выбраться из аквариума. Он напустил на несчастного множество змей, которые буквально оплели тело жертвы. Прощальная ария рассказала, какие муки испытывает ужаленный змеёй, как тяжко ему покидать земной мир и терять свою любовь. На последних аккордах грустной мелодии парень схватился за грудь и упал на сцену.
Сверху белой птицей спрыгнула с трапеции девушка. Пока всё внимание зрителей было поглощено событиями внизу, она беспрепятственно поднялась на трапецию, и теперь её немыслимый прыжок заставил некоторых, особенно чувствительных, зрителей вскрикнуть. Соседка Рики даже лицо закрыла руками.