Со спичкой вокруг солнца
Шрифт:
Я подошел к окну, чтобы отвлечься, отдохнуть от первой трубы оркестра, и вдруг чувствую — за моей спиной кто-то стоит, дышит. Оборачиваюсь, и, кажется, не только в пространстве, но и во времени я вижу в комнате маленькую, складненькую. Только не такой, какой она стала сейчас, а такой, какой она была тридцать восемь лет назад. Впрочем, не совсем так. Тридцать восемь лет назад комсомолки не носили бус, клипсов, колец, туфель-гвоздиков. Тридцать восемь лет назад прически у восемнадцатилетних девушек были не столь высокими, а декольте не столь низким. Да и глаза моя посетительница
— Добрый день, Катенька. Входите, садитесь.
— Ах, это мама уже позвонила, предупредила, что я приду.
— Чтобы догадаться, кто вы, маме не нужно было звонить, достаточно было и того, что она родила вас.
— Что сказал Эдик?
— А вы его давно знаете?
— Нас познакомила подруга в день Веры, Надежды, Любви.
— Знали человека всего ничего и согласились стать его женой?
— Эх!..
— Не понимаю.
— До прошлого года у меня была любящая, нормальная мама. И вдруг эта мама в течение одного дня преображается.
— А что это был за день?
— Тот, в который я переехала в кооперативный дом и стала жить самостоятельно. Мама отпустила дочку от себя и испугалась. Она забыла, что дочке семнадцать лет, и что у дочки паспорт, и начала проявлять ненужное беспокойство. То прибежит к дочке чуть свет, то явится в два ночи, и все будто случайно, а на самом деле мама проверяла: одна дочка в однокомнатной квартире или не одна? А дочке трудно было быть одной. Дочка переехала в кооперативный дом в последнюю четверть перед выпуском. Квартира отдельная. Никто не мешает десятому классу готовиться здесь к сдаче государственных экзаменов. Мальчики и девочки днюют у меня и ночуют. А мама стучит ложкой по столу, говорит:
«Девочки пусть, а мальчики ни в коем случае».
Мама сама была когда-то комсомолкой, но с тех пор, как ее дочь стала жить одна, эта комсомолка забыла, чему ее учили в комсомоле, и сделалась яростной противницей дружбы школьников различного пола и их совместной подготовки к сдаче экзаменов на аттестат зрелости.
Но вот аттестат зрелости получен. Я поступаю в медицинский институт, и ко мне вместо школьников начинают бегать по вечерам студенты-медики. Одни посидеть поболтать, другие списать лекцию. А мама как увидит у дочки в гостях студентов мужского пола, так сразу зеленеет.
— При таком характере маме не нужно было строить дочке отдельную квартиру.
— Мама думала, что я буду жить в этой квартире с мужем, а дело с замужеством задержалось, мне целый год пришлось жить одной. И за этот год мама потеряла в весе шесть кило.
Месяц назад мама встретила у меня Эдика. Он забежал на чашку чая. Приглашаю к столу и ее. Отказывается. Сидит, ждет, когда он начнет прощаться. Дождалась и кинулась ко мне с допросом:
«Кто?»
«Мальчик».
«Этот мальчик на десять лет старше тебя»,
«Ну, не мальчик, знакомый».
«Как он очутился здесь?»
«Провожал с последнего сеанса и зашел».
«С какого?»
«С последнего»
Мама как услышала про «последний сеанс», так в истерику:
«Не
Чтобы успокоить, не волновать маму, я говорю;
«Хорошо, не пущу».
Мама на следующий день приходит с проверкой. И надо же. Входит она в дверь как раз в тот момент, когда Эдик, прощаясь, потянулся ко мне с поцелуем. Мама тут же отправилась к себе за раскладушкой и уже до самой свадьбы не оставляла нас вдвоем с Эдиком. Мы сидим за столом, пьем чай, и она с нами. Я выхожу в переднюю проводить его, и она тут же. Два дня он терпит, хмурится, а на третий отводит меня в сторонку и шепчет:
«Давай поженимся».
А я стою, смеюсь.
— Почему?
— Эдик был у меня первым настоящим кавалером. До этого за мной бегали только мальчики-однолетки. А это был мужчина. Музыкант. Мне льстило, что такой человек ухаживает за мной, гуляет по городу, объясняется в любви. Но как только этот мужчина заводил разговор о замужестве, меня тут же разбирал смех. Видно, не доросла еще до замужества.
— И все же вышла?
— Торопили меня.
— Кто?
— Он. Подруга, которая нас познакомила. Мама.
— Он что, понравился маме?
— Боялась она за меня.
— Когда дочка замужем, маме, конечно, спокойней.
— Я маму не виню.
— А его?
— Он муж. Сама выбрала.
— Если не секрет, за что?
— Он серьезный.
— Это как понимать?
— Другие мужчины норовят словчить, обмануть девушку, а у Эдика все было по-честному. Он уже на четвертый день сделал мне предложение. Потом Эдик красивый.
— Предположим.
— Замечательный музыкант.
— Два часа я разговаривал с этим музыкантом, и он не нашел повода, чтобы сказать мне о своей любви к музыке. Он мог бы сказать о своих чувствах к вам, Катенька. И тоже не сказал. О чем же этот красивый, серьезный, хороший человек говорил в день, когда он так глупо, грубо оскорбил молодую жену? Красивый, хороший исповедовался в своей любви к кроссвордам.
Катенька засмеялась, захлопала в ладоши.
— Это вы сказали про него в точку. Кроссворд у Эдика превыше жены, музыки, родной матери. Едем с ним в автобусе. Десять минут назад он говорил со мной в парке о своей любви. Сидим рядом. А он смотрит не на меня, а в журнал с кроссвордом. Первое утро после свадьбы. Первый чай молодоженов. Он несет бутерброд ко рту, а глаза его в газете с кроссвордом. Да что утро…
Катенька сделала паузу, смущенно улыбнулась, а потом, набравшись смелости, стала продолжать:
— Третий день после свадьбы. Ложимся спать. Он целует меня. Я еще не привыкла чувствовать себя женой, стыжусь его. И вдруг он отстраняет меня, выскакивает из-под одеяла. Бежит к столу. Я за ним, думаю: не случилось ли что с сердцем? А он спешил к столу не за валидолом, не за валокордином! Он вытащил из ящика пакет с вырезками. Мой муж, еще до женитьбы, взял себе за правило: все кроссворды, которые он получает из «Мосгорсправки», решать в тот же день. И вот ночью, целуя, обнимая жену, он вдруг вспомнил, что один из кроссвордов остался нерешенным. Он забыл название комедии Гоголя — начинается на «ж», кончается на «а». Кидается к шкафу с книгами.