Собирай и властвуй
Шрифт:
"От Разделения северянам приходилось выживать, сражаться с голодом и холодом, тогда как южане ничего этого не знали. Именно благоприятные условия и остановили их развитие, ибо человек ленив по сути своей и устремляется к развитию лишь в силу необходимости. Суровые природные условия воспитывают суровый характер, беззаботная жизнь, наоборот, размягчает и расслабляет. Стоит ли в таком случае удивляться, что южные народы были порабощены саламандрами? Отсюда же выводим постулат о превосходстве северной расы над южной: сам мир позаботился о нашем становлении".
[3]
За противостоянием на Змеином озере следили
– Может, и кота твоего на время в сон погрузим, - размышлял лич, бросая взгляды на Булатика, - чтобы не выдал ненароком?
– Нет, - Рагнар был категоричен.
– Он у меня умный, не выдаст, а я без него буду чувствовать себя неуютно.
Эфирное око они изготовили из камня, установили в самой просторной хижине, превратив её тем самым в обсерваторию отражений. Так могли наблюдать за перипетиями битвы, не привлекая к себе внимания.
– Вот, посмотри, от Лиги там сейчас Ситнис, - говорит Хрисанф.
– Знаю его - посредственность.
Эфирное око сплетает ряды отражений в одну картину, будто ткётся нить за нитью ковёр. Гладь озера режут "ласточки" легионеров, навстречу им мчатся лодки и катамараны южан, сплетённые из копьероста. Часть южан двигается на спинах огромных крючниц, а также с боков, держась за выступающие из-под панциря крюки. И вот появляются баржи, полные зомби-солдат, те подпрыгивают высоко, словно кузнечики, падают на лодки и катамараны, а порой и "ласточки", вскидывают руки-щупальца, прилипают пиявками. От них отбиваются, рвут клинками и когтями, холодом и огнём, но уничтожить боевого зомби не так-то просто. К тому же, на каждого из живых мертвецов наложены чары взрыва, и когда гибнут, выплёскивают кислоту. Та расползается серыми маслянистыми пятнами по озёрной глади, по плоти и доспехам живых...
За пределы кольца они с Хрисанфом почти не выходили, чтобы лишнего внимания не привлекать. Воду брали нехитрым заклинанием из воздуха, ели орехи, сушёные коренья и грибы, которых по хижинам отыскалось вдоволь. Уже по утвари Рагнар отметил одну существенную деталь: какой бы то ни было металл в селении отсутствовал. Вскоре и сам начал испытывать к металлическим вещам нечто, вроде брезгливости: на нож из камнестали неприятно было даже смотреть, тогда как костяной ничего подобного не вызывал. "Значит, не в южанах дело, а в самом Живом лесе, - понял Рагнар, - это он ненавидит металлы, старается вытолкнуть из себя и малую их частицу. А вывод всё тот же: если армады Союза не смогут пробиться дальше на юг через Змеиное озеро, то так здесь и останутся".
Что происходит на озере, уже не разобрать: волнами пар, волнами дым, волнами боевая магия. Изменённые хаомой змеепоклонники похожи на кого угодно, только не на людей: крокодилы, тритоны, жабы, водяные удавы. Бой буквально выплёскивается на берег, строй северян рвут жвала и клешни, щупальца и хитиновые клинки. Вот катится свернувшийся кольцом амфисбен, с одинаковой лёгкостью крушит заключённые в доспех тела и заключённые в броню машины. Из нападавших
Увиденное в эфирном оке несколько дней не давало Рагнару покоя, а именно соединённый из преобразованных человеческих тел амфисбен. Казалось, живое колесо это запустил не слепой случай, а рука чьей-то воли. Рагнар вернулся через Эфир к бою на реке Зоте, стал сравнивать с тем, что происходило здесь, на озере. На первый взгляд, одно и то же, но чем глубже погружался он в исследования, тем больше находил различий: орда, стоявшая на Зоте, была подобна бесхребетной твари, тогда как у орды Змеиного озера имелся и хребет, и скелет. Дело оставалось за небольшим: постичь природу "костной ткани", понять, из чего и при каких условиях образуется. И Рагнар постиг, но лишь потому, что уже сталкивался - то оказались подобные волокнам лучи света, на которые распалась тварь, убившая Алиеру. О своём открытии, конечно же, рассказал Хрисанфу, тот пришёл в невероятное возбуждение:
– Ну-ка, ну-ка, посмотрим... Взаимодействие, со всей определённостью, астральное, но нити расщеплены, расходятся волокнами... Так вот в чём дело! И как я сам не догадался...
Посвятив изучению феномена декаду, лич, что называется, огорошил:
– Похоже, у меня родилось новое заклинание высшей некромантии, а потому срочно возвращаемся в Лигу!
[Кристалл памяти]
Раньше слово "возвращение" имело для меня лишь один смысл - с войны. Теперь открылся и другой - на войну. Как же много может быть заключено в одном только слове.
[
Год
двадцать шестой
]
Игнифер и Салма
Беллкор,
Змеиное озеро и дальше
[1]
Форт требовался такой, чтобы не очень далеко от озера, но и не слишком близко, обязательно с подземным убежищем, укреплённым не хуже, чем стены периметра. Три условиям соответствовали, главнокомандующий Терракс предложил выбирать любой, старший мастер Мортарион выбрал Вольфрам. Позже в убежище форта доставили десять саркофагов, расположили в два ряда, один к другому стык в стык. Ряд более совершенных предназначался для мастеров, другой - для помощников. Посредством элариевых брусков, установленных в гнёзда на стенках, саркофаги соединили попарно и по рядам. Рагнар был в паре с Хрисанфом, о котором теперь говорили не иначе как об открывателе серых нитей, они же нити свитня. Чтобы испытать силу новых чар, некроманты и собрались в форте Вольфрам, в качестве эфирного стола выступала гладь Змеиного озера.
К берегу ползёт вереница грузовых "черепах", прикрывают щитоносцы и мехоморфы. Почти все "черепахи" тащат цистерны, цистерны с мёртвой водой. Над караваном проносятся тени, по строю проносится крик:
– Летуны!
Принадлежат тени огромным стрекозам, снизу к гибким телам прикреплены сплетённые из лиан люльки, находятся в них змеепоклонники. Плетение люлек не очень надёжное, часто южане падают вместе с тем, что бросают - клейкими орехами, снопами разрыв-травы, ядовитыми яйцами. Есть такие и сейчас: срываются с диким криком, гибнут не столько от высоты, сколько от того, что в руках. Проще всех в этом смысле тем, у кого была вязанка разрыв-травы, хуже всех тем, кого окатила струя яда из треснувшей скорлупы.