Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста
Шрифт:
Автомашина, как и жена, — друг журналиста, особенно зарубежного, да еще «не чистого», то бишь с исполнением основных функций по линии внешней разведки. Без четырех колес существовать представителю нашей профессии просто невозможно. Но когда автомобиль есть, его нужно уметь водить. Причем не просто водить, а быть виртуозом, почти циркачом. Я, разумеется, говорю о Риме. В таком старом городе, при населении примерно два с половиной миллиона человек, разъезжают по узким улочкам около двух миллионов машин. Когда вечером я ставил на стоянку свой темно-синий «фиат», хозяин маленького нашего гаража, оглядев машину, всплескивал руками и удивленно восклицал:
Повседневная автомобильная сутолока на римских улицах меня тоже очень утомляла и выводила из равновесия, тем более что приходилось еще следить за тем, чтобы сзади не было хвоста итальянской контрразведки. Единственная отдушина — выразить свои эмоции громко на родном языке, не боясь быть понятым окружающими, — тоже однажды подвела. Весьма пожилая дама с белыми кудельками настойчиво пыталась как-то раз вывернуть свой шикарный «мерседес» из крайнего левого ряда вправо, вопреки указательному знаку, да и самой элементарной логике. И конечно, синьора чуть было не въехала мне в крыло. Скорее интуитивно, чем сознательно, я притормозил свой «1400». Обретя дар речи, я до конца опустил стекло.
— Да куда же ты, старая стерва, едешь?
«Кудельки» внимательно выслушали мою страстную тираду и, мило улыбаясь, произнесли на чистейшем старорусском языке:
— Как приятно, сударь мой, услышать на чужбине родные слова. Спасибо, хотя вы, простите, большой хам.
С тех пор я стал шептать разные слова про себя. Но все это было потом, когда из редакции пришли деньги на новый автомобиль.
Конечно же я никогда не думал, что воспылаю к «Фиату» такой горячей любовью, что она потребует от меня максимум хитрости и изворотливости, дабы заключить «сделку века».
Весна 1966 года. По внешнеторговым каналам идет зондаж в отношении возможностей заключения научно-технического соглашения с фирмой «Фиат» о строительстве автомобильного завода в Советском Союзе. Место еще точно не определено, но мне по линии политической разведки было дано задание выяснить, каково финансовое состояние итальянского автомобильного гиганта, как относится к нему Конфедерация итальянских промышленников, представляющая крупный капитал Италии, правительство, премьер-министр и сам президент республики. Еще с недавних времен, работая в нашем советском торговом представительстве, познакомился я с тогдашним генеральным директором «Фиата», профессором Витторио Валеттой, очень энергичным, умным человеком и весьма хитрым политиком. Но как к нему подъехать? И вот неожиданно фортуна поворачивается ко мне своим прекрасным лицом.
Передав однажды в «Известия» очередной репортаж об очередном скандале в парламенте, я услышал в трубке голос телефонистки Зоиньки. «Ленечка, с тобой хочет поговорить главный». Лев Николаевич Толкунов редко разговаривал по международному телефону с собкорами газеты. Гадаю, что будет: очередной втык или благодарность за нашумевший очерк о герое Италии Федоре Полетаеве. Голос Льва Николаевича,
— Леонид Сергеевич, ваш очерк о Полетаеве хорош. Поздравляю. Кстати, вам знакома наша знаменитая русская писательница Мариэтта Шагинян?
— Разумеется. Я читал ее захватывающий детектив «Месс-Менд» (больше я ничего не знал о ней).
— «Месс-Менд» — это не детектив, а приключенческая повесть, — мягко поправил меня Лев Николаевич. — Она — член-корреспондент Академии наук Армянской ССР и вообще очень подвижный человек, несмотря на то, что родилась в 1888 году. Так вот, она приезжает к вам в Италию. Оказать ей максимальное внимание, повозить по стране — она скажет, какие города хочет посетить, денег особенно не экономить, а мы пока освободим вас от обычной журналистской работы. Да, чуть не забыл. Мариэтта Сергеевна очень хочет посетить автомобильные заводы «Фиат». У вас есть возможность организовать приглашение писательнице на концерн?
— Конечно, Лев Николаевич. Я лично знаком с генеральным директором Витторио Валеттой.
— Значит, встречайте Мариэтту Сергеевну послезавтра на вокзале.
Резидент, когда я ему доложил о телефонном разговоре с главным редактором, тоже был озадачен.
— Черт его знает, — сказал он меланхолично, — мне известно лишь то, что она знаменитая писательница и ее очень любят в ЦК КПСС. Так что выполняй.
Знаменитая бабка, которую я встречал на римском вокзале Термини, мне сразу не понравилась. Во-первых, внешне: волосы на подбородке, усы под носом, злое лицо и резкий, как у вороны, каркающий голос. Во-вторых, она тут же, невнятно поздоровавшись, начала мною командовать:
— Носильщика не берите, у меня нет на него денег. Донесите чемоданы сами, ведь вы же здоровый малый. Мы поедем в тот отель, который я выбрала сама (она назвала какое-то заведение, доселе мне неизвестное). Завтра отправимся в Венецию — у меня там живет мой дальний родственник Гриша Шилтьян. Он художник. Затем в Турин, на «Фиат», а затем далее. Я, надеюсь, вы уже договорились о визите?
— Мариэтта Сергеевна, рад вас приветствовать в вечном городе. Насчет носильщика не беспокойтесь — все будет оплачено не за ваш счет. Кроме того, я мог бы предложить вам очень хорошую гостиницу неподалеку от моего корпункта. Расходы по проживанию в ней я тоже беру на себя. И наконец, последнее.
Я уже договорился на послезавтра о визите на фиатовские заводы, а завтра мы посмотрим Рим. Потом я отвезу вас в Венецию с большим удовольствием, ибо тоже знаком с блестящим художником Григорием Ивановичем Шилтьяном и даже опубликовал о нем очерк в «Известиях».
Бабка удивленно пошевелила усами и внимательно поглядела на меня.
— Хорошо. Пусть будет по-вашему. Но в гостиницу мы поедем именно в ту, которую я вам назвала. Она очень недорогая, а государственные деньги надо тоже экономить.
С большим трудом, при помощи многочисленных полицейских, около которых я останавливался, чтобы спросить, как мне проехать по запутанным римским улочкам, мы, наконец, добрались до так называемого отеля, у которого даже не было названия. При ближайшем ознакомлении им оказалось дешевое заведение типа борделя для солдат и любителей недорогих путан. Комната, которую предложили знаменитой русской писательнице, была без туалета, не говоря уже о ванне. Все «удобства», так сказать, находились в конце коридора, где топтался какой-то тип. Но Мариэтта Сергеевна оказалась непреклонной.