Соблазн в жемчугах

Хантер Мэдлин

Она представила себе, как два года назад граф приказал подготовить эту комнату, с тем чтобы его невеста не пострадала от последствий недостатка его финансов. Интересно, как он все это оплатил? Наверное, пришлось залезть в долги.

Он мог оставить все как есть, и она ничего не заметила бы. Ей было все равно. Если человек приносит себя в жертву, ему безразлично, будет ли столб, у которого его сожгут, новым и хорошего качества.

– Все ваши вещи здесь, – сказала миссис Брэдли, открывая три гардероба и два чемодана.

Верити потрогала

материал платьев. Она почти забыла об этих нарядах, купленных в Лондоне перед свадьбой. Нэнси таскала ее от одной портнихи к другой, требуя самые лучшие шелка и кружева. Они назаказывали столько платьев, что их можно было бы менять четыре раза в день в течение двух недель. Нэнси получала гораздо большее удовольствие от этого мотовства, чем сама невеста.

Верити достала несколько платьев и стала прикладывать их к себе перед зеркалом. Когда она жила у Дафны, то одевалась очень скромно. Ей вовсе не нравились простые платья, но ведь не будешь работать в саду в муслиновом или шелковом одеянии. К тому же она не позволяла Дафне тратить много денег на свои наряды.

Она поймала себя на том, что улыбается, когда достала платье для прогулок из шелковой тафты лимонно-желтого цвета. Приятно будет носить красивые платья, подумала она. До этих пор она мало интересовалась своей одеждой, но здесь у нее был полный гардероб, который предстоит изучить.

– Я прикажу принести вам воду, – сказала миссис Брэдли, распаковав ее чемоданчик. – А потом мы оставим вас, чтобы вы отдохнули. Мы здесь в деревне обедаем обычно позже, но когда кухарка узнает, что приехал милорд, она постарается не слишком затягивать с обедом. Я к вам пришлю девушку через два часа, и она поможет вам одеться.

Верити решила, что отдохнуть перед обедом не помешает. Воскрешение оказалось весьма утомительным, да и дорога была длинной, но она должна быть в наилучшей форме, если собирается пикироваться с Хоксуэллом за столом.

Хоксуэлл постучал в дверь. Ему не ответили, и он вошел.

Небольшая гостиная была пуста. Из гардеробной тоже не доносилось ни звука. Он вошел в спальню. В ней царил полумрак, потому что шторы были задернуты.

Верити спала на кровати в сорочке и чулках. Ей, видимо, снилось что-то неприятное, потому что по ее лицу пробежала тень. Она лежала на боку, подтянув колени, и от этого сорочка немного задралась, так что обнажилось бедро.

Прелестный изгиб этого бедра заворожил его. Еще день, и он поддастся желанию лечь рядом, чтобы ласкать это мягкое грациозное тело. А сегодня он воздержится.

Он положил на кровать возле подушки небольшую коробочку и открыл ее. На синем бархате лежало жемчужное ожерелье.

За эти два года он несколько раз был на грани того, чтобы продать жемчуг, хотя это была семейная реликвия. Согласно легенде, два века назад графиня Хоксуэлл получила его от своего любовника, принадлежавшего к королевской семье. Эти жемчуга были бесценны, и вырученные за них деньги могли бы надолго отложить упадок его поместья.

Хоксуэлл был совершенно

уверен, что его руку удержала не сентиментальность. Он скорее сомневался, принадлежат ли они все еще ему и имеет ли он право их продать. В конце концов ожерелье стало его свадебным подарком Верити.

Он посмотрел на записку, которую написал, но передумал оставлять ее и тихо вышел.

Поворачиваясь, Верити задела рукой что-то твердое и проснулась. Она открыла глаза и поднялась на локте, чтобы понять, что это было.

На кровати лежал изящный деревянный футляр, выложенный синим бархатом. Из него на постель выскользнули нитки небольших белых бусин.

Жемчуг.

Два года назад, когда она одевалась к свадьбе, его принес какой-то слуга. Нэнси пришла в восторг от красоты и стоимости ожерелья и настаивала на том, чтобы Верити надела его на свадебную церемонию. И она послушалась, точно так же, как она делала все, что от нее требовали в тот день. Но ни красота жемчуга, ни его безусловная ценность как раритета не изменили ее мрачного настроения и не сделали ее более счастливой.

Она сняла ожерелье перед свадебным завтраком, опасаясь, что какая-нибудь нитка может разорваться. Самым ярким воспоминанием того дня было появление Нэнси в тот момент, когда Верити положила ожерелье на туалетный столик.

«Я должна тебе кое-что сказать». Этими словами Нэнси начала разговор, вызвавший у Верити приступ ярости и решимость бежать.

Она взяла ожерелье в руки. Ни один слуга не оставил бы его так, на кровати. Значит, Хоксуэлл был у нее.

Он вернул ей свой свадебный подарок. Пусть он будет у нее, будто она никогда не покидала его дом. Он хочет, чтобы она надела жемчуг сегодня вечером. Если она этого не сделает, он будет оскорблен.

Она пропустила жемчужины сквозь пальцы – легкие, гладкие, роскошные, идеальной формы. Они, верно, стоят целое состояние.

Она доставит себе удовольствие и насладится их красотой один вечер. Но они ей не принадлежат, и она не может оставить их себе.

Когда Верити вошла в столовую, Хоксуэлл не мог отвести от нее глаз.

В последние дни он ни разу не видел ее ни в чем, кроме самых простых платьев. Но даже воспоминание о свадебном платье померкло перед ее нарядом.

Шелк необычного коричневато-розового цвета облегал ее тонкую фигуру. Кружева, украшавшие рукава, подол и глубокое декольте, оттеняли, по контрасту, необычный цвет платья и придавали ему необыкновенную свежесть и элегантность.

На плечи была накинута роскошная шаль в тех же тонах, что и платье. Элегантность наряда подчеркивало жемчужное ожерелье, облегавшее шею и придававшее особую прелесть ее характерному, будто в немом вопросе, повороту головы.

Она заметила, что он бросил взгляд на жемчуг, и непроизвольно дотронулась до ожерелья. По ее взгляду он понял, что она оценила не только само ожерелье, но и то, как оно появилось на ее кровати.

– Вечер теплый, и я решил, что мы будем обедать на террасе, – сказал он.