Соблазн в жемчугах
Шрифт:
Кроме него, конечно. Одна его близость уже была шокирующе интимна, и она реагировала на нее так, словно у нее не было выбора. Ее даже передернуло.
Непреодолимое желание внезапно подавило все разумные причины, по которым она вообще не должна была позволять ему прикасаться к ней.
Ей все же удалось отступить – подальше от него и его прикосновений. Страх на время взял верх.
Но он последовал за ней – шаг за шагом. Он не угрожал ей, а просто был так близко, что его мужская сила завораживала ее.
За спиной
Она положила ладонь ему на грудь, но не для того, чтобы прикоснуться к нему, а чтобы удержать его на расстоянии. Она надеялась, что он поймет это именно так.
Ей показалось, что он улыбается. Он накрыл своей ладонью ее руку и еще крепче прижал ее, так что она почувствовала тепло его тела и то, как бьется его сердце.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал сначала тыльную сторону, а потом – ладонь. Поцелуи были легкие, но пылкие, таившие в себе опасность, уверенные в своей способности волновать кровь.
Он был уже совсем близко, хотя их тела пока не соприкасались. Но в его глазах она прочла страсть и нетерпение и поняла, что сегодня ночью ей придется навсегда распрощаться с надеждами на свободу.
Она попыталась вызвать в памяти воспоминания о Майкле, чтобы использовать свою вину за его судьбу в качестве щита. Но лицо Майкла было просто призраком, а его поцелуи – обычной детской шалостью. Попытки найти какое-либо другое убежище, чтобы остановить Хоксуэлла словами или действиями, не увенчались успехом. Он продолжал ее целовать до тех пор, пока у нее не пошла кругом голова и из нее не вылетели все ее так хорошо обдуманные планы.
Эти поцелуи были предназначены для того, чтобы затуманить, заманить в ловушку, ошеломить. Их нельзя было избежать. Ей оставалось лишь подчиниться натиску его губ – сначала довольно нежному, потом более настойчивому и, наконец, такому страстному, что ей стало почти невозможно дышать.
– Слуги, – только и смогла выдохнуть она, когда поцелуи вдруг прервались.
– Все давно разошлись по своим комнатам. Они хорошенько подумают, прежде чем попасться мне на глаза или подслушивать.
Он опять поцеловал ее, да так нежно, что она подумала, что неправильно истолковала его намерения. Однако он обнял ее, и сомнения рассеялись.
– Я не хочу… – пролепетала она, но он провел рукой по ее груди, и протест оказался невысказанным.
– Вы не хотите этого? – спросил он и начал осыпать поцелуями ее шею, плечи, уши. Его рука обхватила одну грудь, а большой палец надавил на вспухший сосок. – Вы уверены? Или вы опять лжете самой себе? Вам не кажется, что на сегодня лжи было и так более чем достаточно?
Она попыталась – в который раз – облечь свои мысли в слова, чтобы не случилось того, что неизбежно свяжет их навсегда, но ее затуманенный ум подсказывал ей, что независимо от того, какие она сумеет найти слова, победы не будет. Ни сейчас, ни после. Ее
Он обнял ее и крепко прижал к себе, так что спасательный трос ее благих намерений окончательно лопнул.
Не надо больше лгать. Не надо притворяться, что ей не хочется большего. Прикосновение к груди уже ее не удовлетворяло, хотя и сводило с ума. Близость их тел уже казалась недостаточной. Она видела его словно в тумане. Потом он сам стал туманом, и она утонула в нем.
Он посадил ее на каменную ограду террасы и, поддерживая одной рукой спину, начал расстегивать платье. Когда он спустил платье и сорочку с плеч, из ее горла вырвался стон. В лунном свете стали видны белоснежные груди с торчащими твердыми сосками.
Она уже была готова умолять. Затаив дыхание от предвкушения, она следила за его пальцами. Сладкая мука наполнила все ее существо, не позволяя думать ни о чем, кроме того, чтобы наслаждение длилось бесконечно.
Он наклонил голову, и его язык заскользил по ее телу. Ощущение было таким сладостным, что она прижала к себе его голову, желая продлить его. Ласки спускались все ниже по животу, и она непроизвольно раздвинула ноги. А когда его губы – уверенно и требовательно – коснулись теплых влажных лепестков ее женского существа, ее пронзили такие сильные приступы наслаждения, что у нее закружилась голова, а из груди вырвался мучительный стон.
Сильные руки уже куда-то ее несли. Терраса и стены дома исчезли, но ночь и звезды остались. Воздух был наполнен ароматом фуксий и анютиных глазок, а влажные бархатистые лепестки прилипали к ее спине, груди и рукам.
Он снял с нее платье и сорочку. Ее белая кожа и жемчужное ожерелье светились в темноте. Развязав галстук и скинув сюртук, он опустился рядом. Взгляд его синих глаз завораживал ее, а тело дрожало в предвкушении неземного наслаждения.
Он доставил ей это наслаждение. Он знал, как это делается. Слишком хорошо знал. Она стонала и вскрикивала, не умея сдерживаться, а когда его руки снова добрались до горячего и влажного места у нее между ног, она пришла в экстаз.
Он контролировал себя, а у нее больше не было выбора. Ее тело уже ни в чем не могло себе отказать и лишь обрадовалось, когда он лег на нее, хотя ее удивило, что она почувствовала себя такой беспомощной под тяжестью его тела. Он раздвинул ее ноги и вошел в нее, заполняя собой медленно, но неотвратимо. Туман близости стал густым и тяжелым и наконец пролился дождем, затопившим все ее существо.
Ее тело все еще жаждало продолжения, хотя нестерпимая боль и шок заставили очнуться. Открыв глаза, она увидела над собой его темную фигуру. Он продолжал двигаться, и она вдруг почувствовала, что ее собственное желание требует удовлетворения.