Соблазнить негодяя
Шрифт:
Она повернулась к нему, расплескав воду из ванной.
— Да. Сколько их было?
— Слишком много, чтобы сосчитать.
— И с которой дольше всего…
Он приложил палец к ее губам.
— Я уже рассказывал тебе. Я был невежей. Ни одна женщина не заставила меня забыть об остальных.
— Ты встречался с несколькими женщинами одновременно?
Он пожал плечами.
— Они понимали меня. Мне не хотелось ограничивать себя одними отношениями.
У нее заныло сердце. Какая женщина захочет его так, что будет готова принять
— Значит, тебе уже должно быть со мной ужасно скучно.
Он заправил влажные волосы ей за ухо.
— Наоборот. Я еще никогда в жизни не был так… увлечен. Каждое мгновение с тобой — открытие. И это очень странно… Это выше моего понимания.
Брови его сошлись на переносице, лицо сделалось таким серьезным, что она испугалась.
— Что? Что настолько странно?
— Разговаривать с тобой, просто находиться рядом мне доставляет почти такое же удовольствие, как делить с тобой ложе.
Облегченно засмеявшись, она уткнулась лицом в его плечо.
— Ты находишь это смешным?
— Я нахожу это замечательным. — Она взяла его за подбородок, провела большим пальцем по колючей щетине, которую он наверняка сбреет перед тем, как лечь в постель. Она была темнее, чем волосы, делала его грубоватым, похожим на злодея. — Я хочу, чтобы у нас был такой брак, как у Клэр с Вестклиффом. Ты дал мне надежду, что в конце концов у нас это получится.
— Клэр с Вестклиффом? Нет, ты ошибаешься.
— Не ошибаюсь. Когда они смотрят друг на друга… сразу видно, как они друг друга любят.
— Он женился на ней из-за ее приданого.
— А ты женился на мне из-за своего сына. — Она покачала головой. — Но ты прав. Не нужно было мне говорить об этом.
Она снова села к нему спиной, и он прижался губами к впадинке на ее шее.
— Мы навестим их на Рождество, — тихо промолвил он. — Если только ты не предпочтешь остаться здесь.
Она бы предпочла. Здесь ей было хорошо, она чувствовала себя в безопасности. Уезжать ей не хотелось. Но все время прятаться в этом поместье они не могли.
— Нам нужно встречаться с твоими родными. Встретим Рождество, как полагается, в семейном кругу.
Он обхватил ее руками и крепко прижал к себе.
— Ах, Мерси, прости меня. Я забыл. На прошлое Рождество, мы оба, наверное, были в Крыму.
Кивнув, она провела рукой по его бедру, почувствовав ладонью шрам. Хорошо, что сейчас можно было к нему прикасаться, не причиняя ему боли.
— Каким оно было?
— Холодным. Невеселым. Мы работали в госпитале по двенадцать-пятнадцать часов в сутки. Я ужасно устала. Было уже поздно. Во время очередной перевязки я вдруг сообразила, что сегодня Рождество и запела «Тихую ночь». И все в отделении подхватили. Я не смогла сдержать слезы.
— Меня там тогда уже не было?
— Да, ты вернулся в свой полк. Но я думала о тебе. Мысленно пожелала удачи. — Она усмехнулась. — Помню, я тогда
— Что ты хочешь на Рождество?
Она развернулась, раздвинув его ноги.
— Чтобы оно запомнилось.
— Зная свою семью, это я тебе обещаю.
До Лайонс-плейса было два дня пути в экипаже, и Стивен организовал поездку так, чтобы приехать поздно вечером накануне Рождества.
— Так значит, поместье это принадлежало твоему отцу, — сказала Мерси, то и дело нетерпеливо поглядывавшая в окно.
— Я здесь почти ничего не помню, — ответил Стивен. — Два года назад я приезжал сюда. Мы пили чай с Клэр на террасе.
Именно на этом его память остановилась. Сердце Мерси затрепетало. Что, если возвращение туда вернет ему воспоминания? Что, если он посмотрит там на что-нибудь, и два переходных года пролетят в его мозгу, как страницы книги, перелистываемые в поисках нужного абзаца?
Он сидел напротив нее и Жанетт, придерживая спавшего рядом на сиденье Джона. Как Джону удавалось спать, Мерси не могла понять, но он проспал практически всю дорогу.
— Я считаю своим домом поместье Айнсли, а не это место, — продолжил Стивен.
— А ты помнишь своего отца?
— Нет. — Он почесал подбородок. — Похоже, у меня привычка такая — ничего не помнить.
Заявление это было довольно безобидным, и Мерси не сомневалась, что Жанетт не поймет скрытого смысла его слов. Время от времени он задавал ей вопросы о Крыме, но она отвечала уклончиво, как будто не придавала этому значения, хотя догадывалась: он надеется, что ее ответы заставят его хоть что-то вспомнить. Она не уставала повторять, что забытое им не имеет никакого значения, однако он все время пытался ухватить ускользающие от него воспоминания.
— Наверное, здесь и Айнсли будет, — сказала она, чтобы сменить тему.
— Несомненно. Мать. Лео. Возможно, Линнфорд с семьей. Айнсли послал им на юг Франции письмо с просьбой приехать.
— Мне будет очень интересно с ним встретиться. Он ведь наверняка тоже занимался твоим воспитанием. Он был хорошим опекуном?
— Мы не очень-то с ним ладили. Думаю, и родной сын не расстраивал бы его чаще, чем я.
— Но я уверена, что твое геройство в Ускюдаре искупило любые разочарования, которые ты заставил его испытать.
— Я не был героем, Мерси.
— Нет, был.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Ты бывала на передовой?
— Нет, но я слышала рассказы о тебе от многих раненых, которых мы лечили. — Тут она раздосадовано вздохнула. — Что же это? Я дала себе слово больше не говорить о войне, а сама продолжаю.
— Неудивительно. А что касается Линнфорда, ты наверняка найдешь его весьма приятным человеком. Вся его семья — очаровательные люди.
Карета свернула с главной дороги, и по спине Мерси пробежал холодок.