Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона
Шрифт:
— Которые с трехконечной свастикой?.. Но ведь истинные арии — это и есть индийцы! Куда большие, чем мы с вами.
— Для нацистских ублюдков они просто цветные. Почти такой же объект ненависти, как негры. С приходом к власти правительства черного большинства меж-расовые противоречия только обострились.
— Печально.
— Да, Пит, я без особого оптимизма смотрю в будущее… Не знаю, метили ли они специально в этого йога, или совпало случайно, но акция возмутительная. Девятнадцать убитых и около ста раненых. Сам йог получил осколочное ранение в череп.
— Йог, говорите?
— В том-то и дело! Зная, что вас интересует эта проблема, я тут же помчался в госпиталь, куда его перевезли, и оплатил лечение на месяц вперед. Он лежит в отдельной палате и ни в чем не нуждается. Врачи считают, что вытянет.
— Вы правильно поступили, Реджи. По всем законам, божеским и человеческим, — Джонсон ненадолго задумался. — Я вас вот о чем попрошу. Как только он достаточно оправится, переведите его в институт Крюгера. Попросите Марту от моего имени. Ладно? Нам давно нужен такой человек.
— Я знаю, но не хотелось бы перебегать дорогу лорду Уорвику. Индия, Тибет, Гималаи — прерогатива Лондонского бюро.
— Во всяком случае они так считают.
— Можно подумать, что в Нью-Дели все еще сидит британский вице-король.
— Ничего, с Грегори мы уладим. Я возьму все на себя. А вам, дружище, огромное спасибо.
— Апокалипсические пророчества вас не смущают? Он либо ненормальный, либо мошенник, этот риши.
— Посмотрим. Риск невелик. Беда в том, что мир жаждет шизофреников и плутов. В России, я имею в виду весь бывший Союз, примерно тот же расклад. Коммунисты, фашисты и вообще атмосфера сумасшедшего дома. Не слышали про «Белое братство»?.. По существу ничего нового. Знакомая болезнь. Корейцы тоже ждали светопреставления. Бомба любимого и уважаемого вождя — так, кажется? — их малость отрезвила… Вы надолго в Париж?
— Завтра вылетаю в Амстердам.
— Бриллиантовый бизнес?.. Ну, желаю успеха.
— А вы, Пит?
— Мне придется малость подзадержаться.
— Не забывайте нас.
— Куда от вас денешься?.. Предполагаю быть в Претории в конце следующей недели.
Авентира третья
Белиндаба, Южная Африка
И странные происшествия множились в разных концах потрясенного переменами мира.
Врачи, осмотревшие труп, не обнаружили ни малейших следов разложения. Между тем, он успел побывать в могиле, затем был отрыт, погружен на корабль и десять суток проболтался в пути. Суть в том, что лежащее на столе озаренное бестеневой лампой тело нельзя было назвать ни мертвым, ни живым. Это был живой мертвец, первый доподлинный зомби, угодивший в лапы дипломированных специалистов.
Пульс не прослушивался, зрачки не реагировали на свет, и лишь с помощью электронных приборов удалось зарегистрировать редкие — два или три в минуту — сокращения сердца.
Судя по внешнему виду, зомби было лет сорок с небольшим. Он принадлежал к черной расе, золотые коронки зубов, а также ухоженные гладкие руки свидетельствовали об известном достатке.
Никто из дежурной бригады, куда, помимо реаниматоров, входили опытные невропатологи и психиатры, не знал ни его имени, ни рода занятий. Можно было лишь отдаленно догадываться, с какими перипетиями связано появление столь необычного пациента в еще недавно секретном учреждении.
Здание, в котором размещалась лаборатория нейротоксикологии, представляло собой четырехэтажную башню, от которой на уровне цоколя, как щупальца осьминога, расходились восемь коридоров, разделенных на бункерные отсеки. Отсюда и возникло название «Октопод», или — для внутреннего употребления — «Каракатица».
До прихода к власти правительства де Клерка, положившего конец политике апартеида, лишь ограниченный круг лиц знал о существовании «Октопода». Наряду с комплексом «Билдинг-5000» в Белиндаба и «Сёркл Билдинг» в Адвене, лаборатория была строго засекречена. Расположенная в закрытом районе, в двадцати пяти километрах от Претории, она по сути составляла единое целое с «Билдинг-5000», где была успешно осуществлена атомная программа Южно-Африканской республики. Свечение в океане, зарегистрированное американским разведывательным спутником, возвестило миру, что в созвездии ядерных держав появилась еще одна незаконная звездочка. Плутониевый заряд, взорванный в океанских глубинах, был наработан за глухими стенами «Билдинг-5000», в стержнях реактора «Сафари-1».
Сотрудники лаборатории принимали в эксперименте непосредственное участие. В их задачу входило изучение влияния продуктов взрыва на морскую флору и фауну. Токсичность плутония далеко превзошла действие изотопов стронция и цезия. Мертвенное сияние в пучине вод ознаменовало переход к новому этапу. Ядерный запал сработал. В Адвене, в Центральной лаборатории, и в том же «Билдинг-5000» в Белиндаба приступили к производству водородных бомб. Всего удалось собрать шесть готовых к боевому применению зарядов.
Но в сентябре 1989 года Фредерик де Клерк стал президентом, и через два неполных месяца правительство приостановило производство ядерного оружия. Бомбы отправили на разборку.
В апреле 1991 года лаборатория отпочковалась от Ядерно-энергетической корпорации и выделилась в автономный центр. С этого времени она переключилась на исследование биогенных токсинов по программе транснациональной корпорации «В and В». Штат сотрудников подвергся почти полному обновлению. Некогда ведущий отдел ядерной изотопии влился в химико-аналитический сектор. Центральное место заняли подразделения с медицинским уклоном.
Благодаря такому стечению обстоятельств живой мертвец оказался на попечении Рогира ван дер Вейдена, заведующего отделом нейротоксикологии. Потомок знаменитого фламандского художника, профессор Вейден создал себе имя экспериментами с сильнодействующими токсинами, извлекаемыми главным образом йз морских животных: моллюсков типа Conus geographus, мадрепоровых кораллов, медузы Chiropsalmus, от ожога которой смерть наступает через три-четыре минуты, и не в последнюю очередь, тетрадонта — рыбы из отряда скалозубов, обитающей в Карибском заливе. В ее теле содержится тетрадотоксин — самый страшный из всех известных ядов небелковой природы. Он блокирует натриевые каналы мембран нервных и мышечных клеток. Однако, как это часто бывает, знание тонкого молекулярного механизма лишь одна сторона дела. Происходящие в организме процессы по-прежнему остаются неразрешимой загадкой. Вейден сознавал собственное бессилие. Медицина не располагала опытом оживления зомби. Использовать обычные средства реанимации — аппарат сердцелегкие, медикаментозные вливания, электрошок — было рискованно. Человек мог погибнуть. Профессор не чувствовал себя вправе пойти на такой риск. Оставалось одно: вести наблюдения и терпеливо ждать, полагаясь на то, что в один прекрасный день зомби очнется. По крайней мере так утверждали все, кто хотя бы краем уха слышал о практике воду. Но можно ли полагаться на расхожие мнения? На суеверные слухи, в сущности? Пролежать несколько суток в земле и без каких бы то ни было отрицательных последствий? Немыслимо!
Бред, да и только… Стоит прекратить доступ кислорода хотя бы на пять минут, и это приведет к необратимым нарушениям коры головного мозга. Азы физиологии.
— Давление, Беатрис? — Вейден кивнул девушке-ординатору.
— Практически на нуле.
С таинственным ядом жрецов африканской религии воду профессор сталкивался впервые. При одной мысли, что именно ему выпало удача изучить совершенно неизвестное в науке анабиотическое состояние организма, захватывало дух. Перспективы рисовались самые фантастические. Однако первейшей задачей было вернуть к жизни практически бездыханное тело. Наука наукой, а клятва Гиппократа — прежде всего.