Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона
Шрифт:
Взглянув на опросный листок, он по первой строке понял, что рыжая ведьма принадлежит к последователям Алистера Кроули.
— Приду, если смогу.
— Захотите — сможете. Хотеть значит мочь.
— Справедливо. Вас как зовут? Я — Ратмир.
— Рада знакомству, Ратмир, — она протянула тонкую руку и произнесла по буквам: R — А — Т — М — I — R. — Ваше число семь, — быстро подвела итог и вывела пифогорейское… Счастливое и магическое! Но будьте осторожны, седьмица не прощает промахов… Меня называют Арианрод, но на самом деле я Эбигайль.
— Очень приятно, Эбигайль. Арианрод — ваше тайное имя?
— Какая же вичи откроет свое тайное имя?
«Не знаю, как насчет ведьмы, — скрывая улыбку, подумал Борцов, — но в весталки ты явно не годишься, милая Эбигайль». Он заметил, что на другой ноге шокирующей подвязки, уместной разве что на Пляс Пигаль, не было, как, впрочем, и чулок — на обеих. «Может, у них так заведено, у сексомагических вичи?»
Клиновидный вырез, приоткрывая ничем не стесненную грудь, намекал на таинства, которые еще в Древнем Вавилоне назывались храмовой проституцией.
— Тридцать первое — послезавтра?
— День мертвых, наш ежегодный праздник освящения, — напомнила Эбигайль. — Я буду ждать.
Скрипнув дубовой дверью, из бунгало вышел Джонсон.
— Привет, Питер! — ведьма послала ему воздушный поцелуй. — Давненько тебя не видала.
— Рад тебе, Эбигайль, — кивнул он, засовывая бумажник в задний карман, и поманил за собой Борцова. — Поехали.
— Вы ее знаете? — спросил Ратмир, направляясь к машине.
— Кто же не знает официальную, — он насмешливо фыркнул, — жрицу графства Уорчестер? Она регулярно выступает по местному телевидению.
— О tempora, о mores! [58] И это в стране правнуков салемских инквизиторов! Бедная Новая Англия, несчастная Россия.
— Tempora mutantur? [59] Приходится платить за свободу. Но дела у вичи идут неважнецки. Мало-мальски приличные люди не обращают на них внимания. Навряд ли им удастся собрать более полусотни желающих. Вы хотите пойти?
58
О времена, о нравы! (лат.)Начальные слова обличительной речи Цицерона.
59
Времена меняются (лат).
— Еще не решил. А что у нас по программе на послезавтра?
— Программа на послезавтра определится завтра, так что все в нашей власти.
— Тогда, если не возражаете…
— Возражаю? Помилуйте, Тим! Вы живете в свободной стране. Но помните, это ваша личная инициатива.
— Не предусмотрено в сценарии? Или вы опасаетесь, что меня охмурит самозванная ведьма?
— Самозванная? Как сказать… Эбигайль Варлет — колдунья в тринадцатом поколении. В их семье это передается по женской линии. Наиболее знаменита была Джудит. Слава о ней шла по всей Новой Англии. Мы молодая нация и поэтому особенно ценим исторические традиции. Она вполне приличная женщина, эта Эби Варлет. Наследие предков — ее крест и бизнес, не слишком, увы, процветающий. Знающие люди говорят, что она исключительно сенсетивна и многое умеет.
— В Массачусетсе есть древние захоронения? Индейские святилища?
— Едва ли… Но аномальные зоны встречаются. В геомантическом смысле, согласно даосской доктрине Тай-и — «Высшее единое». Кажется, в долине Черных камней находится таинственная пещера, в которой ковен милашки Эбигайль проводит особо важную церемонию в канун Вальпургиевой ночи.
— Почему бы не включить это в сценарий? Ради экзотики? Мертвое прошлое и живое настоящее Страны Наследия. Так, кажется, называют Новую Англию?
— Решайте сами. Отснять можно все, что угодно. Резать будем при монтаже. Последнее слово, как вы знаете, остается за режиссером. Ваша власть, Тим, закончится в ту самую минуту, когда будет утвержден сценарий. Так что пользуйтесь, пока вы — король.
Долорес поджидала их, опершись бедром о радиатор, осененный крылатой хромированной фигурой.
— Переписали? — ее губы дрогнули в пренебрежительной усмешке. — И вам не стыдно?
— ^Avergonsarse? — переспросил по-испански Джонсон. — Человек, удовлетворяющий профессиональное любопытство, не должен стыдиться. Мистер Борцов написал сенсационную книгу о черной магии, которую напечатали в издательстве центрального комитета компартии, что можно объяснить лишь маразмом генсека Брежнева и окончательным банкротством идеологии.
— Только этого не хватало, — махнула рукой Долорес, садясь в машину.
Найдя свободное место, Джонсон ловко припарковался между лиловым «кадиллаком» и антикварным «фордом» 1929 года. Итоги соревнования были подведены и чемпион — им оказался уже знакомый Ратмиру шёстидесятилетний директор Уорчестерского музея истории на Барбер авеню, где хранились редкие экспонаты доколумбова периода, — праздновал победу. Первый стакан наливали за его счет. Негр за стойкой импровизированного бара едва успевал откупоривать бутылки «бурбона».
На столах, накрытых бумажными скатертями, громоздились одноразовые тарелки с рыбной закуской.
Выбор блюд не ограничивался пресноводными. Тонкие ломтики лососины — малосольной, прикопченной, вымоченной в лимонном соке — чередовались соблазнительными дарами моря. Чего тут только не было! Пламенеющие крабы — «джумбо», обжаренные в муке кальмары, креветки, темнорозовые ломти тунца и обложенные ледяной крошкой устрицы из Провиденса.
Премиальный десятифунтовый лосось красовался на отдельном столике. Вскоре он займет достойное место среди аналогичных трофеев. Опытный таксидермист уже примеривался, как половчее содрать черненное серебро кожи. Можно было лишь позавидовать людям, которые, демонстрируя дружелюбие, юмор и оптимизм, из всего умели создать веселый праздник.
Провозгласив тост в честь победителя, директор лесного музея рыболовства и президент одноименного общества Чарльз Фишер заставил Джонсона уплатить пять долларов за опоздание. Ректор Гарвардского университета, прибывший последним, был оштрафован уже на десять долларов. Как и Джонсон, он, ради смеха, упирался из последних сил, но принужден был выложить две бумажки с портретом Линкольна на литое серебряное блюдо, украшенное курьезным девизом: «Успешная рыбалка — залог долголетия».
Ратмир пришел в совершенный восторг. Махнув рукой на недомогания, вынуждавшие чередовать животную пищу с растительной, он основательно налег на крабы и устрицы.