Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно
Шрифт:
Музыка завершилась ударом по резонатору, столь же внезапно, сколь и началась. Мопс, Идмон и еще несколько человек со сверкающими глазами бросились обнимать изможденного фракийца с татуированным лицом и в белом полотняном одеянии, вмешательство которого так своевременно предотвратило кровопролитие.
— Орфей! — вскричали они. — Орфей! Ты снова вернулся к нам из свих странствий по Египту и добровольного изгнания в край жестоких киклопов?
Орфей ответил:
— Я получил во сне указание плыть с вами. Давайте взойдем на борт.
С прибытием Орфея пир продолжился до вечера, и отплывать было уже поздно. Тогда Ясон распорядился нарезать травы и разбросать
Они позавтракали холодным мясом и хлебнули немного вина, и Ясон с радостью двинулся впереди всех к «Арго», экипаж взобрался на борт и занял выпавшие им по жребию места. Явились слуги с вещами, которые валялись на берегу, и господа торопливо запихали все в рундуки под скамьями. Им не терпелось в путь, теперь, когда Орфей играл торжественную и медленную песнь гребцов: «Скользи по волнам, священный челн» — с тех пор прославленную, но тогда услышанную впервые. Когда Геркулес великодушно вызвался взяться за весло по правому борту на скамье, ближайшей к кормчему, Ясон отдал приказ вести Аргуса, чтобы мужчина потяжелее из каждой пары гребцов сел по левому борту, дабы уравновесить силу таких жутких толчков. Дул порывистый южный ветер.
Тифий занял свое высокое сиденье на корме, а Ясон крикнул толпящимся на берегу, чтобы отвязали перлини от якорных камней. Они повиновались и бросили концы веревок на борт, чтобы Ясон их поймал. Но Аргус стал корить Ясона за желание бросить камни, над которыми так долго трудились каменщики, сверля их и придавая им форму. Невзирая на нетерпеливый ропот со скамей, камни были подняты с берега и по длиной доске занесены на корабль.
Наконец Ясон подал знак к отплытию. Геркулес погрузил свое весло в воду и приналег. Прочие гребцы проделали то же самое, и после неровного толчка прекрасный корабль заскользил по заливу, весла ритмично опускались и поднимались. Тут все увидели, что сбылось пророчество Аполлона о появлении истинного Ясона. Ибо с самого начала на борту «Арго» Ясон не был целителем, несмотря на свое имя, но Орфей, призванный, чтобы улаживать непрекращающиеся ссоры ревнивого и беспокойного экипажа, оказался истинным Ясоном.
Ясон, заметив тройной солнечный блик на отполированной меди со стороны Метоны — он ожидал этот знак — сказал Тифию:
— Правь к Метоне. Там я надеюсь пополнить команду.
Тифий так и сделал, и вскоре эхо еле долетало по ветру с пагасейского берега.
Когда Иолк остался далеко за кормой, Линкей, бросив взгляд через левое плечо, прервал музыку.
— Я кое-что вижу, товарищи! — вскричал он. — Двое мужчин и женщина мчаться со всех ног с Пелиона к Метоне, их фигуры полускрыты дубовыми чашами. Мужчину все вы знаете: это Акаст, сын Пелия, и Пелей Мирмидонец, его друг. Многие из вас знают и женщину, она перепрыгивает через кусты, взлетая, точно олень, а увидав ее косы, короткую тунику и лук, любой сказал бы, что это — дева — охотница богини Артемиды.
— О, Линкей, Линкей, скажи мне, какой цвет ее туники? — в нетерпении спросил его напарник Мелеагр Калидонский. — Не шафрановый?
— Шафрановый, — ответил Линкей. — И на шее у нее ожерелье из медвежьих когтей. Не стану держать тебя в неведении, Мелеагр. Это — женщина,
Анкей Большой раздраженно вскричал:
— Лучше бы ей не ступать на наш корабль. Ни одному кораблю нет удачи, если на борту — женщина.
— Полегче, — сказал Мелеагр. — Ты говорил в том же тоне в Калидоне перед охотой, а где бы ты теперь был без Аталанты? Ведь она спасла тебе жизнь!
Анкей Большой пробурчал в ответ что-то неразборчивое.
Когда «Арго» двигался мимо большой скалы в Метоне, служившей дамбой, Аталанта прыгнула на борт, прежде чем ей сумели помешать, с еловой ветвью в руке.
— Во имя Богини Девы! — вскричала она.
Ясону ничего не оставалось, как принять ее в члены экипажа. Серебристая ель посвящена Артемиде, которая, хотя и отреклась от своей причастности к Триединой Богине и признала себя дочерью Зевса, все еще сохраняет большинство черт, некогда ей присущих. Оскорблять ее опасней, чем любое другое божество, и Ясон с облегчением узнал, что Артемида благословляет поход — он опасался, что оскорбил своей грубостью жрицу Ифиас.
Но Мелеагр, влюбленный в Аталанту, был горько разочарован, что она явилась во имя Богини, и стала, таким образом, неприкосновенна: не так давно он хотел удалить свою юную жену Клеопатру, дочь Идаса и Марпессы, и жениться вместо нее на Аталанте, как только она оставит служение Артемиде. Она имела бы право так поступить, если бы совершила жертвоприношение в святилище Богини, но оракул предостерег ее, что замужество принесет ей несчастье, а кроме того, она не желал бросать вызов Идасу, отцу Клеопатры, наносить ущерб самой Клеопатре, с которой раньше вместе охотилась. Поэтому Аталанта отказалась пойти за кудрявого Мелеагра, который тогда поклялся, что все равно он не останется с Клеопатрой, а подастся в Иолк и там пойдет добровольцем в Колхиду, чтобы забыть и ту и другую.
Теперь казалось, что Аталанта вовсе не хочет, чтобы Мелеагр ее забыл. Она села на скамью рядом с ним, а Линкей уступил ей свое весло. Ее соседи с ужасом заметили, что на поясе у нее три окровавленных скальпа.
Вскоре Акаст и Пелий спустились к дамбе и, смеясь, вскочили на борт. Они уселись вместе на носовой скамье и установили свои весла в весельных отверстиях, как раз когда Ясон и Линкей шестами отталкивали корабль от дамбы. Пока они гребли прочь от берега, Акаст рассказал своим товарищам, что случилось. Когда он добрался до Иолка, Пелий сказал ему, что его ни в чем не обвиняют и что повсюду расставлена стража, чтобы помешать ему вернуться в Пагасы. Акаст возмутился, не стал его слушать, пока не прибыл Пелей. Пелей, вступив в зал, объявил, что поссорился с Ясоном из-за того, кто станет командиром корабля в походе, и поклялся, что он и не подумает взойти на борт, если капитаном не будет Геркулес.
— Ты поступил мудро, — сказал ему Пелий, — очень мудро, ибо, если уж быть откровенным, я не надеюсь снова увидеть корабль, коли эти авантюристы отдали себя в распоряжение моего самонадеянного племянничка.
Тогда Акаст, притворившись, будто образумился, сказал:
— Раз ты тоже вернулся, дорогой Пелей, мне все равно, поплыву я или останусь. А ну-ка давай закатим пир, а завтра рано поутру поднимемся на Пелион и поприветствуем Хирона и позовем его с собой на охоту.
Пелий не возражал. И вот на другое утро они встали чуть свет, поднялись немного в гору, а затем повернули к Метоне, ибо Пелей заранее сообщил Ясону о своем плане и надеялся застать там «Арго». Вскоре они столкнулись с Аталантой, которая только что убила двух кентавров и скальпировала их…