Собрание сочинений в семи томах. Том 3. Романы
Шрифт:
— Каково вам было, пока вы лежали засыпанный?
— Ах, да… Каково мне было… Да я, сынок, и объяснить-то тебе толком не сумею. Ну вроде когда лежишь, и заснуть никак не можешь, и на ум заботы всякие лезут. Да о чем и думать-то? — Дед Суханек откашлялся. — Обушка жалко, вот что.
— Я завтра поищу его, — угрюмо пообещал Пепек.
— Ладно! — обрадованно воскликнул дед. — Поищи, пожалуй. Только бы его раньше другая команда не нашла! Что они обо мне подумают… со мной сроду такого не бывало…
— Вон и
— Отчего же не отпустить? — прохрипел Матула и плюхнулся на стул всей своей тушей. — Пустила. Гляди. — И он вынул из кармана полную пригоршню денег; одна монетка выскользнула из неуклюжих пальцев, толстых, багровых, как кровяные колбаски, но каменщик Матула даже не посмотрел вниз. Разложил на столе локти, огромные лапищи, похожий на истукана; Станда тихо присвистнул, увидев разбитые, почерневшие от кровоподтеков ногти — на этих лапах не было ни одного неизуродованного пальца.
— А где же твоя шапка? — безжалостно спросил Пепек.
— Шапка? — пролепетал Матула и сконфуженно заморгал налитыми кровью глазами. — Никакой шапки мне не надобно.
— Она у тебя ее отобрала, а? — продолжал терзать его Пепек. — Чтобы ты не ходил в трактир, а?
— Стану я у нее спрашивать, — громко ответил Матула.
— А что ты, Матула, вообще насчет баб думаешь? — со смаком расспрашивал Пепек, продолжая истязание и подмигивая Станде.
— Да что думать-то? — уклончиво пробормотал гигант.
— А как ты думаешь, добрые они?
— Ясно, добрые.
— А то, что они в трактир приходят кое за кем… Не след бы им так делать, правильно?
— Это почему же? — сконфуженно отвечал Матула, — Они знают…
— По-моему, им при этом ругаться не к чему, — продолжал дразнить Пепек.
— Иначе нельзя, — прохрипел Матула, поднимая бульдожьи глаза. — А что им делать-то? Разве ты понимаешь, какая у меня жена!
— Добрая?
— Добрая.
— А правда, что тебе приходится дома на колени становиться?
Матула побагровел. «Сейчас полетят кружки», — испугался Станда и пнул под столом Пепека, — перестань, мол, дразнить.
— Неправда это, — с трудом выговорил Матула. — Тогда… я пуговку на полу искал, понимаешь? Пуговку.
— Ага. И потом не смог встать.
— Да. Потом не смог встать. В ногах у меня силы мало.
Пепек подобрал под столом монетку, которую обронил Матула, и подошел к оркестриону.
— Хочешь, музыку тебе заведу?
Оркестрион заиграл итальянскую песенку, звуки полились ручьем; Матула закивал в такт огромной лохматой башкой…
— Здорово, ребята, — произнес мягкий, приглушенный голос, и крепильщик Мартинек стукнул по столу огромным кулаком.
— Пришел! — обрадовался Станда.
— Само собой! — Крепильщик втиснул свое сильное туловище и широченные плечи между товарищами;
— Что дома? — церемонно спрашивает у него дед Суханек.
— Сам знаешь, детишки, — с улыбкой отвечает крепильщик. — Разве из дому скоро выберешься…
— У тебя есть дети? — удивился Станда.
— Двое. Девочке пять с половиной годков, а мальчику скоро год сравняется…
— А назвался холостым!
— Ну, там-то конечно, — небрежно махнул рукой Мартинек. — Стану я им объяснять! Хотят холостых, — пожалуйста, стало быть, и я холостой, правда ведь? А я уже семь лет как женат, парень, — похвастался он, и глаза у него заблестели, как у мальчугана, которому удалось кого-то ловко провести. — Девочка уже читает сама… Ты заглянул бы как-нибудь.
— Спой нам, Мартинек, — предложил Пепек.
— Сам пой, коли охота, — ответил крепильщик, водя толстым пальцем по запотевшей кружке. — Мальчишка-то… тринадцать кило весит, посмотрел бы ты на него, Станда! Такой плутишка… Мы ему даем морковь, шпинат и все, что нужно, и каждую неделю я его вес записываю, на память останется…
— Держите меня! — закричал Пепек и удивленно воззрился на дверь.
На пороге стоял десятник Андрес и дружелюбно улыбался, поднеся руку к шляпе.
— Бог в помощь, команда…
— Бог в помощь, команда…
— Бог в помощь, — пролепетал Суханек и хотел было встать, но Пепек дернул его за полу пиджака и снова усадил на стул.
— Сидите, сидите, Суханек, — горячо протестует и Андрес, подходя к столу. — Не стану вам мешать, я только на минутку… договориться насчет завтрашнего дня…
— Вот и хорошо, — спокойно говорит крепильщик Мартинек и отодвигает свой стул, чтобы запальщик мог подсесть.
— Дайте мне… дайте, ну хоть пива, — рассеянно сказал трактирщику Андрес, подсаживаясь к шахтерам; напротив него сидит Матула, положив кулаки на стол, пожирает «пса» Андреса налитыми кровью глазами и глухо хрипит. Дед Суханек взволнованно моргает, Пепек в душе подсмеивается, а крепильщик в упор смотрит голубыми глазами на Матулу; Андрес притворяется, будто ничего не замечает, но ему явно не по себе, его тщедушное тело напряженно выпрямилось…
— Прежде всего я хотел вам сказать, — начал он немного торопливо, — то есть… мой долг сказать вам всем… вы сегодня работали… просто образцово. Так и начальству об этом доложу, — выпалил он облегченно. — Вы для своих… для наших засыпанных товарищей… делали все, что могли. Надеюсь, что и завтра мы все… вся наша первая спасательная докажет… своими руками и всей душой. Вот что хотел я сказать вам… как ваш товарищ.
Стало тихо.
— Понятное дело, — отозвался наконец крепильщик, — мы в грязь лицом не ударим.