Собрание сочинений в трех томах (Том 2, Повести)
Шрифт:
Иван Никанорыч не стал ждать, когда Федя объяснит, почему они не пригнали ягненка. Он стегнул прутиком лошадь и рысью поехал к большому каньону. А Федя и Данилка пошли домой.
– Значит, ты знал, что это ягненок?
– лукаво спросил Данилка.
– Конечно, знал!
– ответил Федя сердито.
Данилка засмеялся, но спорить не стал. И Федя не стал спорить. Только он с тех пор уже никогда больше не лечил Данилку от трусости.
ФЕДИНА ТРЕВОГА
Каждый день в колхозе ждали: вот сегодня найдут воду! Уж невмоготу становилось жить. Скотина похудела, коровы стали давать меньше молока. Гуси и утки ходили встрепанные, запыленные какие-то. Овцы осипшими голосами блеяли у водопоя. Все просили: воды, воды, воды!
Воду привозили, делили по дворам. И коровам наливали, и лошадям, и овцам. Но мало было этой воды, не вволю, не досыта, а так, лишь бы протерпеть тяжелое время.
Сергей Матвеич совсем замучился и почернел. С рассветом уходил он с бригадой в горы. Там бурили, тут бурили. Где-то здесь обязательно должна быть вода. А воды нет и нет.
Как-то вечером Федя прибежал к Данилке.
– Сергей Матвеич пришел?
– спросил он.
Данилка тяпкой рыхлил землю вокруг абрикосовых деревьев. Поливки почти никакой, иногда моют что-нибудь да выплеснут под деревья эту воду. А если разрыхлить землю, то все-таки корням полегче.
– Нет еще, - ответил Данилка, продолжая работать.
Федя сел на теплый от солнца камень:
– Тогда подожду.
– А на что он тебе?
– спросил Данилка.
– Нужно.
Данилка взглянул на Федю и опустил мотыгу.
– Ты что, заболел?
Федя сидел сумрачный, совсем расстроенный.
– Не заболел. Кабы заболел, то хорошо!
– А что же ты?
– Наши уезжать собираются.
Данилка даже и не понял сразу:
– Как уезжать? Куда? На сколько?
– Ни на сколько.
– Федя пожал плечами.
– Совсем.
Данилка бросил мотыгу и подошел к Феде:
– Совсем? Как совсем? Куда совсем?
– Ну, "куда, куда"! Известно куда - к отцовой родне. На Орловщину.
– О-ей!..
– Тетя Фрося все зовет и зовет. Тут, говорит, без воды помрем. А там воды много.
– А отец что?
– А отец говорит: "Что ж, соберемся да поедем".
– А мать?
– Только мать не хочет.
– А может, мать переборет?
– Нет. Тетю Фросю разве переборешь?
Федя и Данилка пригорюнились.
"Из дому куда-то ехать...
– думал Федя, а слезы так и подступали к самому сердцу.
– Тут все ребята... и море... и все".
"Как же без Феди?
– думал Данилка.
– Все ребята здесь, а Феди не будет... И в доме на горе будут другие люди жить..."
– А вдруг да найдут воду, - сказал Данилка, - тогда что?
– Не знаю.
– Федя как будто всхлипнул.
– Не найдут, наверно!
Федя и Данилка, занятые горькими думами, тихо вышли из сада и уселись на крыльце.
– Что это вы нахохлились?
– спросила Данилкина мать.
– Или натворили чего?
– Мы, мама, ничего не натворили, - ответил Данилка.
– Мы Сергея Матвеича ждем.
Наступила тьма.
Во всем колхозе загорелись электрические лампочки, будто кто-то сразу бросил пригоршню огней в темную долину.
Тут и пришел Сергей Матвеич.
Ребята бросились ему навстречу:
– Ну что, Сергей Матвеич?
Сергей Матвеич поглядел на них усталыми глазами, приподнял брови, покачал головой:
– Пока ничего хорошего.
– Все, - упавшим голосом сказал Федя.
И, не оборачиваясь, пошел домой.
У Данилки защемило под ложечкой. Он направился было следом за Федей, но мать сейчас же увидела.
– Куда это?
– удивилась она.
– Ночь на дворе. Неужели вам, ребята, дня не хватило? Иди-ка, Данилка, ужинать, да спать пора. Топчан по тебе скучает.
Медленным шагом шел Федя по деревне. Ему домой даже идти не хотелось. Ну что там? Споры, брань. Мать плачет и тоже бранится.
"А может, отдумают?
– прикидывал Федя.
– Может, пока я ходил, отец послушался матери: "Зачем хозяйство разорять? Останемся. Пускай сестрица одна едет". Мать, ведь она тоже... бедовая. Она и отспорить может!"
Тишина стояла в колхозе. Только море шумело и шумело, словно баюкало землю.
"Не хочу уезжать...
– всхлипнул Федя.
– Не хочу, и все!"
Он вошел в дом и сразу понял, что надежды его не сбылись. Отец не послушался матери, но мать послушалась отца и тети Фроси.
Все трое сидели за пустым столом и разговаривали. И такие у них были разговоры, что, видно, даже про ужин забыли.
– А гусей тоже с собой брать, - спрашивала мать, - или резать?
– Зачем же это резать?
– возражала тетя Фрося.
– Там река, выгон широкий, зеленый с весны до осени. Пустим - и будут ходить. Гусей довезти нетрудно. В клетку - и все.
– Моря жалко...
– вздохнула мать.
– Как же без моря? Ведь я здесь родилась. Всю жизнь на море...
– Ну, это пустое!
– Отец махнул рукой.
– Баловство. Что оно, твое море-то? Утонуть можно, а напиться нельзя.
– Виноградники хороши...
– опять вздохнула мать, - и дом у нас устроенный...
– Снова-здорово!
– сердита сказала тетя Фрося.
– Подумаешь, дом - из глины сбитый!.. Ужинать давайте. А то, пока посидим, еще передумаем.
– А я не поеду, - вдруг заявил Федя.
– А тебя когда спросят, тогда ты ответишь, - сказал ему отец.
– Пока еще не спрашивали.
– Наймусь на птичник и буду работать, - проворчал Федя.
Но на него уже никто не обращал внимания. И отец и мать задумались. Только тетя Фрося весело хлопотала, собирая на стол.