Собрание сочинений. Т. 9.
Шрифт:
— Даже если ты согласна, я ни за что не соглашусь, — продолжала г-жа Шанто. — Не правда ли, мой друг, это вопрос совести?
— Ее деньги — это ее деньги, — ответил Шанто, вскрикнув от боли и пытаясь приподнять ногу. — Если дело обернется плохо, мы будем в ответе. Нет, нет! Тибодье с радостью даст нам взаймы.
Наконец Полина обрела голос, то был горячий, сердечный порыв.
— О, не причиняйте мне такого горя, я должна одолжить Лазару эти деньги. Разве он не брат мне?.. Было бы просто подло, если бы я отказала ему. Зачем вы так говорите? Тетя, дай ему деньги, дай ему все.
Победа недешево обошлась Полине, глаза ее были полны слез, а губы смущенно улыбались;
— Иди сюда, поцелуй меня, — сказала наконец тетка, прослезившись. — Ты добрая девушка… Раз это огорчает тебя, Лазар возьмет у тебя деньги.
— А меня ты не обнимешь? — спросил дядя.
Сидя за столом, они плакали и целовались. Потом, когда Полина пошла звать Матье, который лаял во дворе, а Вероника сервировала чай, г-жа Шанто, вытирая глаза, добавила:
— Великое утешение, что она так отзывчива.
— Еще бы, — буркнула Вероника, — она готова снять с себя последнюю рубашку, только бы у той другой ничего не брали.
Через неделю, в субботу, Лазар вернулся в Бонвиль. Доктор Казенов, приглашенный к обеду, должен был привезти молодого человека в своем кабриолете. Аббат Ортер, который тоже был приглашен, явился первым и сел играть в шашки с Шанто, растянувшимся в кресле. Припадок длился три месяца, никогда еще старику не приходилось так страдать; теперь он уже блаженствовал, отеки почти исчезли, хотя в ступнях еще остался ужасный зуд и кожа шелушилась. Вероника жарила голубей, и всякий раз, когда распахивалась кухонная дверь, ноздри Шанто раздувались, снова им овладевало его неисправимое чревоугодие, — это вызывало справедливые нарекания кюре.
— Вы не следите за игрой, господин Шанто… Поверьте мне, сегодня вы должны быть воздержаны, лакомства в вашем положении ни к чему.
Луиза приехала накануне. Когда Полина услышала стук колес кабриолета, обе девушки бросились во двор. Но изумленный Лазар, казалось, видел одну только кузину.
— Неужто это Полина?
— Да, это я.
— Боже! Чем же тебя здесь кормили, что ты так выросла?.. Теперь тебя уж можно замуж выдавать.
Она зарделась и радостно рассмеялась, а глаза сияли от счастья, что он так рассматривает ее. Лазар оставил девчонку, школьницу в полотняной блузе, а теперь перед ним стояла высокая молодая девушка, ее грудь и бедра кокетливо облегало белое летнее платье в розовых цветах. Взглянув на него, она вдруг стала серьезной; нашла, что он постарел, как-то ссутулился, смех его уже звучал не молодо, нервный тик пробегал по лицу.
— Что ж поделаешь, — продолжал он, — придется относиться к тебе серьезно… Здравствуй, мой компаньон.
Полина еще больше покраснела, эти слова переполнили ее счастьем. Теперь, после того как кузен поцеловал ее, он может целовать и Луизу. Пускай, — она не ревнует.
Обед прошел чудесно. Шанто, запуганный угрозами доктора, ел умеренно. Г-жа Шанто и кюре строили грандиозные планы насчет расширения Бонвиля, когда, благодаря торговле водорослями, край разбогатеет.
Разошлись только в одиннадцать. Наверху, дойдя до дверей своих комнат, Лазар и Полина расстались, и молодой человек шутливо спросил:
— Итак, мы уже до того взрослые, что даже нельзя пожелать друг другу спокойной ночи?
— Что ты? Конечно, можно, — воскликнула она, кидаясь ему на шею и целуя его прямо в губы, с прежней порывистостью девчонки.
Два дня спустя отлив обнажил
Когда они оказались на расстоянии километра от берега, среди целого леса водорослей, еще мокрых от только что схлынувших волн, молодой человек пришел в восторг, словно впервые увидел этот огромный урожай морской травы, хотя они уже сотни раз здесь проходили.
— Смотри! Смотри, — кричал он. — Сколько добра!.. И им никто не пользуется, ведь это тянется и дальше метров на сто.
Затем он оживленно и подробно стал перечислять разновидности водорослей: светло-зеленая морская трава, похожая на тончайшие волоски, расстилалась по дну непрерывным рядом широких лужаек; прозрачная зеленовато-серая мешочница с тонкими и широкими, как у салата-латука, листьями; зубчатые фукусы, пузырчатые фукусы в таком количестве, что они покрывали утесы, словно ковром мха. По мере того как Полина и Лазар продвигались дальше, следуя за отливом, они встречали еще более удивительные и огромные растения — ламинарии и особенно «перевязь Нептуна», напоминающую зеленоватый кожаный ремень с кудрявой бахромой, точно скроенный на грудь гиганта.
— Ну что? Какое богатство пропадает! — воскликнул Лазар. — До чего глупо!.. В Шотландии по крайней мере додумались до того, что употребляют мешочницу в пищу. Мы же изготовляем из морской травы волос для набивки, а фукусами пользуемся для упаковки рыбы. Все остальное идет на удобрения, свойства которых еще не выяснены, и остается для крестьян, живущих вдоль побережья… Подумать только, наука до сих пор пользуется варварскими методами, и у нас сжигают несколько возов водорослей, чтобы получить немного соды!
Полина, стоя по колена в воде, наслаждалась соленым свежим воздухом. Объяснения кузена заинтересовали ее.
— Стало быть, — спросила она, — ты собираешься дистиллировать все это?
Слово «дистиллировать» очень рассмешило Лазара.
— Да, дистиллировать, если тебе так угодно. И это чертовски сложно, ты увидишь сама, дорогая… Но запомни мои слова — мы завоевали растительность суши… Не правда ли? Травы, деревья, плоды — все то, чем мы пользуемся, все, что мы едим; так вот, быть может, завоевание морской растительности еще больше обогатит человечество, когда придет пора и люди решатся это сделать.
Оба они с величайшим рвением стали собирать образцы. Набрали целые охапки водорослей и забрели так далеко, что на обратном пути вымокли по самые плечи. Молодой человек продолжал объяснения, повторяя слова своего учителя Гербелена. Море — огромный резервуар химических соединений, водоросли работают на промышленность, концентрируя в своих тканях соли, которые лишь в небольших количествах содержатся в окружающей их воде. Таким образом, задача заключается в том, чтобы при минимальных затратах извлечь из водорослей все полезные вещества. Он рассказывал, что из пепла сожженных водорослей можно получить неочищенную соду для промышленности, а потом выделить в чистейшем виде бромистые и йодистые соединения натрия и калия, сернокислый натрий и другие железистые и марганцевые соли, стало быть, полностью извлечь оттуда все полезное содержимое. Особенно воодушевляла Лазара надежда, что благодаря способу холодной обработки, который открыл знаменитый Гербелен, не будет потеряно ни одно полезное вещество. Словом, здесь заключены огромные богатства.