Собрание сочинений. Т.4.
Шрифт:
Озабоченный и расстроенный, Ояр много разговаривать не намеревался. Командиры бросились исполнять его приказания. Вокруг лагеря поставили дополнительные посты и одну группу привели в боевую готовность; Ян Аустринь усиленно занялся бритьем, а Капейка подбирал партизан для предстоящей операции. Когда Рейниса Крауклиса побрили и остригли, Ояр снова пригласил командиров, велел явиться и Саше Смирнову с Имантом, а потом приказал привести Крауклиса.
Согнувшись в три погибели, пролез высокий Крауклис в землянку. Голова у него упиралась в потолок, и ему пришлось нагнуться. Из глубины землянки на него смотрел Ояр — смотрел долго, внимательно. Все молчали.
Крауклису стало не по себе от этого молчания. Он беспокойно оглянулся по сторонам.
— Мне приказано явиться сюда. Что-нибудь нужно от меня?
Ояр встал и подошел к Крауклису.
— Приветствую тебя, старый друг Мигла! — сказал он, глядя ему прямо в глаза. — Не узнаешь меня, старина? Какими судьбами попал в наши края? Почему ты стал таким застенчивым, даже не хочешь представиться старым друзьям?
Тот быстро отпрянул назад и стукнулся головой о потолок, глаза у него округлились, на лбу выступил пот. Как только он попытался сунуть руку в карман, Акментынь и Капейка схватили его за локти. Ояр обыскал его. В кармане брюк оказался небольшой браунинг. Сзади на ремешке висела в ножнах солидная финка.
— Это ты ему дал? — спросил Ояр у Капейки.
— Ничего подобного. У нас таких и не водится. А когда пришел к нам, даже не помянул про оружие. Сказал, что у него ничего нет.
— Слышал? — обратился Ояр к Мигле. — Где взял оружие?
— Оно у меня… это еще давно… с прежних времен… — забормотал Мигла.
— И в гестапо не отбирали?
Мигла только громко, часто дышал.
Опять заговорил Ояр:
— В общем попался, Мигла. Чего уж теперь отпираться, рассказывай лучше всю правду. Кто тебя заслал к нам?
Немного помедлив, Мигла начал рассказывать:
— Сам Арай… После того как сорвалось нападение на остров. Он потерял следы… Екельн очень рассердился…
— Какое ты получил задание? Выследить нас?
— Мне велели найти лагерь и втереться к вам в доверие.
— А откуда кровоподтеки? — поинтересовался Капейка. — Кто это тебя?
— Это мне у Арая… Чтобы правдоподобнее было…
— А ты уже встречался с людьми Арая после того, как пришел к нам? — спросил Ояр.
— Только вчера, когда ходили относить письмо.
— О чем ты им донес?
— Про базу… где она находится. И про письмо.
— А они что?
— Они позвонили во все отделения полевой комендатуры. Велели взять под контроль дороги и арестовать эту девушку. Когда я был у них, она, наверно, уже вышла из дому.
— Есть еще у кого вопросы? — Ояр оглянулся на товарищей.
— Все ясно, — буркнул Акментынь.
— Теперь я объясню вам, что это за птица. Это один из самых подлых надзирателей рижской центральной тюрьмы, к тому же настоящий садист. Я ведь несколько лет просидел там под его надзором, и ни от кого нам с товарищами не приходилось терпеть таких издевательств, как от этого мерзавца. В сороковом году, после свержения власти Ульманиса, Мигла сумел скрыться, иначе бы он давно получил по заслугам. Удивляюсь только его наглости — как это он не подумал, что среди партизан можно встретить своих бывших поднадзорных? Теперь все понятно? Какие будут предложения?
— Расстрелять! — крикнул Капейка.
— Зачем столько шума? — возразил Акментынь. — Его надо ликвидировать тихо. Неужели в лагере не найдется веревки?
Мигла все время мелко дрожал, словно в приступе лихорадки. Губы его зашевелились, но голоса не было, — он заговорил прерывистым шепотом:
— Погодите… я вам еще пригожусь… Я покажу, где находится команда Арая.
— Это мы и без тебя знаем, — оборвал его Ояр. — Сегодня они уже не там, где были вчера.
— Они устроят засаду на дороге… где Имант встречался с девушкой… — быстро шептал Мигла.
— И это мы без тебя знали. Засаду-то засаду, — только неизвестно, кто попадется. Довольно.
Ояр кивнул Акментыню и Ванагу. Они быстро связали шпику руки.
— Теперь надо собрать всех партизан, — сказал Ояр. — Пусть все видят, какая расплата ждет предателя. Только надо торопиться, придется сегодня же уходить с базы, пока не явился Арай со своими ищейками. Долго они ждать себя не заставят.
Через полчаса Миглу повесили на суку старой ели. Капейка с десятью партизанами быстро направился к хуторку Лидака. Остальные собирали имущество и готовились к переходу на другую базу.
В понедельник вечером, когда они уже устроились на новом месте, пришел один боец из отряда Капейки и с ним Эльмар Аунынь, которого партизаны встретили недалеко от хуторка Лидака. Эльмар рассказал о гибели Анны. Снова созвал Ояр на совещание командиров.
— Для нас опять есть работа: надо отплатить врагам за мученическую смерть Анны Лидаки. Она была нашей и пала жертвой предательства.
Сорок партизан ушли на операцию под командой Ояра и Акментыня, среди них были Эльмар Аунынь и Имант Селис.
Ночь была ветреная, но теплая. Дыхание весны трогало ветви яблонь и лип в саду хутора Айзупиеши. Громко, заглушая все шумы, ревела вода у мельничной плотины. Стоявший у дверей комендатуры эсэсовец зевал в ожидании смены. Там, за закрытыми ставнями, опять уже допрашивали кого-то из арестованных, — время от времени оттуда слышались крики и стоны.
«А интересная жизнь у унтерштурмфюрера Шварца… — размышлял эсэсовец. — Каждый день новое развлечение».
Подойдя к окну, эсэсовец прижался ухом к ставне и стал прислушиваться. Унтерштурмфюрер Шварц задавал вопросы громким, сердитым голосом. Его вопрос повторил кто-то по-латышски. Недолгая пауза, тишина, затем раздались удары и сдавленные стоны. Часовой облизнул губы и еще плотнее прижался ухом к ставне. «Хоть бы маленькая щелка… заглянуть бы».
Увлекшись этим занятием, эсэсовец не расслышал тихих шагов за спиной, а когда его внезапно схватили за горло, думать о чем-нибудь было поздно.