Собрание сочинений. Том 1. Лирические произведения

Кирсанов Семен Исаакович

Ушедшее

Вот Новодевичье кладбище, прохлада сырой травы. Не видно ни девочки плачущей, ни траурной вдовы. Опавшее золото луковиц, венчающих мир мирской. Твоей поэмы рукопись — за мраморной доской. Урны кое-как слеплены, и много цветов сухих. Тут прошлое наше пепельное, ушедшее в стихи. Ушедшее, чтоб нигде уже не

стать никогда, никак смеющейся жизнью девушки с охапкой цветов в руках.

«Я пил парное далеко…»

Я пил парное далеко тумана с белым небом, как пьют парное молоко в стакане с белым хлебом. И я опять себе простил желание простора, как многим людям непростым желание простого. Так пусть святая простота вас радует при встрече, как сказанное просто так простое: «Добрый вечер».

СТИХИ О ЗАГРАНИЦЕ (1956–1957)

В путь

Семафор перстом указательным показал на вокзал у Казатина. И по шпалам пошла, и по шпалам пошла в путь — до Чопа, до Чопа — до Чопа — вся команда колес без конца и числа, невпопад и не в ногу затопав… И покрылось опять небо пятнами перед далями необъятными. И раскрыто сердце заранее — удивлению, узнаванию.

Приезд

Каждому из нас страна иная чем-то край родной напоминает. Первый скажет: этот снег альпийский так же бел, как на Алтае, в Бийске. А второй, — что горы в дымке ранней близнецы вершин Бакуриани. Третий, — что заснеженные ели точно под Москвой после метели. Ничего тут странного — все это просто та же самая планета. И, наверно, в будущем мы будем еще ближе здесь живущим людям.

Вечер в Доббиако

Холодный, зимний воздух в звездах, с вечерними горами в раме, с проложенною ближней лыжней, с негромким отдаленным звоном. Пусть будет этот вечер вечен. Не тронь его раскатом, Атом.

В Альпах

Tre Cime de Lavaredo — Три Зуба Скалистой Глыбы стоят над верхами елей. Но поезд не может медлить — он повернул по-рыбьи и

скрылся в дыре туннеля. И вдруг почернели стекла, и вот мы в пещере горной, в вагоне для невидимок. И словно во мраке щелкнул фотоаппарат затвором, оставив мгновенный снимок: «Стоят над верхами елей Три Зуба Скалистой Глыбы Tre Cime de Lavaredo».

Лесом в гору

Лесом в гору, налево от ленты шоссе: лесом заняты Альпы, деревьями в снежной красе. Друг на друга идут, опираясь ветвями, они, озираясь назад на вечерней деревни огни. В гору, в ногу с шагающим лесом, я шел, иногда обгоняя уже утомившийся ствол. В дружной группе деревьев и с юной елью вдвоем, совершающей в гору свой ежевечерний подъем. Мне не нужно ни славы, ни права рядить и судить, только вместе с природой — на вечные горы всходить.

Над деревней

Поезд с грохотом прошел, и — ни звука. С головою в снег ушли Доломиты. Нише — сводчатый пролет виадука. Ниже — горною рекой Дол омытый. Вечно, вечно бы стоять над деревней, как далекая сосна там, на гребне.

Две лыжни

Один я иду горами по влажному льду и снегу. Повыше есть на граните повисшие водопады и маленький дом, где можно прижаться вдвоем друг к другу. Пойду я к нему тропинкой, но что одному там делать? Задуматься лишь над тишью заснеженных крыш Доббиако. А двое — в долине нижней, — там рядом легли две лыжни.

Рассвет

Еще закрыт горой рассвет, закрашен черным белый свет. Но виден среди Альп в просвет дневного спектра слабый свет. Все словно сдвинуто на цвет, и резкого раздела нет, — где сизый снег, где синий свет зари, пробившейся чуть свет. Но вот заре прибавлен свет, и небо смотрится на свет, а краем гор ползет рассвет, неся, как флаг, свой красный цвет.