Собрание сочинений. Том 4

де Вега Лопе Феликс Карпио

Бернардо

Вот этим уж я не грешу. Увидишь: с ней в одно мгновенье Управлюсь я на свой манер.

Капитан Осорьо

(Фенисе)

Ревную!..

Фениса

Но тобой пример Любезного дан обхожденья.

Капитан Осорьо

Я рад, что ты, им дорожа, Стремишься покорить Хуана.

Динарда

(пажам, тихо)

Ну и бабенки!

Фениса

(Селье, тихо)

Как

нежданно Все началось!

Селья

Что, госпожа?

Фениса

Влюбилась я!

Селья

Вот это диво!

Фениса

В глаза бы лучше никогда Не видеть мне его. Беда Стряслась со мной.

Селья

Юнец красивый!

Фениса

Он из Севильи.

Селья

Там весьма Приятны нравы и не строги.

Фениса

Какие у испанца ноги! Они сведут меня с ума!

Селья

Вкус не дурен у вас.

Фениса

Готова Я преподать тебе урок, Что красота и стройность ног Достоинств всех первооснова.

Капитан Осорьо

К столу пора бы поспешить.

Динарда

Пажи!

Бернардо

Сеньор?

Динарда

(тихо)

Сыграл я ловко!

Бернардо

Как рыбка?

Динарда

Рвется на наклевку, И на крючке ей скоро быть.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КОМНАТА ЛУСИНДО НА ПОСТОЯЛОМ ДВОРЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Лусиндо, Тристан.

Лусиндо

Меня нисколько не тревожит, Что полон дом ее все дни Гостями. Нам не счесть родни Фенисы.

Тристан

Да, и счет ей множит Весь цвет испанской солдатни. Но вот уж месяц, как ни странно, Гроша из вашего кармана Не вытянув, вам вновь и вновь Подарки шлют. Здесь нет обмана, Однако где же тут любовь? Забыли вы о той приправе, Что яству вкус должна придать? Кто ничего не дал, не вправе На что-нибудь претендовать. Любовь лишь в золотой оправе Крепка, и женщина тогда Покорна вам, как сюзерену, Над нею ваша власть тверда; Любить, карать, прощать измену — Всё вправе вы. Но вот беда — Боюсь, что незаметно вами, Сеньор мой, овладеет страсть, А тут как раз наскучит даме Вытягивать пустую снасть, И, щедрыми прельстясь дарами, Она другому вдруг кивнет В ответ на взор нетерпеливый. Тут сразу вам конец придет: Все, что за месяц сберегли вы, В одно мгновенье утечет.

Лусиндо

Не может этого случиться. Она корыстна?.. Нет, не смей Рассказывать мне небылицы.

Тристан

Любовь ведь еретичка. Ей Легко

над истиной глумиться. Как заблуждаются все те, Кто верит в чувство!

Лусиндо

Все земные Пороки зришь ты в красоте, Хоть, верь мне, кроткою иные Ее сочли бы тиранию. Да повстречай мудрец любой Такую женщину, которой Как благородною сеньорой Не властвует расчет сухой, Которая и красотой И ясным разумом богата,— Будь он Тимон иль Диоген, [22] Людей чуждавшийся когда-то, И то такому чуду в плен Он сдался б, нежностью объятый. Я, опасаясь обольщенья, Упрямился, сходил с ума, Но прочь пора прогнать сомненья.

22

Будь он Тимон иль Диоген. — Тимон — афинянин, современник философа Сократа и комедиографа Аристофана. Наблюдая упадок нравственности, Тимон резко обличал своих современников; его имя стало впоследствии нарицательным для обозначения мрачного человеконенавистника. Диоген. — См. прим. 13.

Тристан

Да, рушатся все подозренья.

Лусиндо

И рушит их она сама.

Тристан

Теперь в своей ошибке каюсь.

Лусиндо

И честно надобно признать: Ты опоздал, в ней признаваясь.

Тристан

Кто поспешит перчатку снять, Рукой к жаровне прикасаясь!

Лусиндо

Поговорим начистоту. Зачем разумному мужчине Отвергнуть и покинуть ту, Кто ни гроша с него доныне Не требует? Да я сочту Его глупцом! И если впредь Подарки будет непрестанно Выплескивать Фенисы сеть, То жертву нежного обмана, Пожалуй, нечего жалеть.

Тристан

Я не за то вас укоряю, Что ходите вы к даме в дом, Ее ничем не одаряя…

Лусиндо

Тогда за что ж?

Тристан

Беда в другом: Влюбились вы.

Лусиндо

Но дело в том, Что так со всяким бы случилось. Не только красотой пленилось Тут сердце. Взорам всех людей Даруют женщины как милость Величье красоты своей. Простой крестьянин и вельможа Склоняются пред нею ниц. В одном натура скромниц схожа С манерой милых прихотниц: Им нравится, сердца тревожа, Манить, сверкать издалека. Но красота лишь на мгновенье Дарует людям наслажденье. Душа — вот чем любовь крепка, Душа щедра на подтвержденье Глубоких чувств, живущих в ней. Я полюбил, Тристан. Довольно Бояться мне любви своей! Ведь низко робостью невольной Терзать Фенису столько дней, Когда, ни разу не лукавя, Она была ко мне добра. Мне ей довериться пора, Ее подозревать не вправе Я в склонности к пустой забаве. Ну что, скажи, плохого в том, Что в доме у нее толкутся Весь день мужчины? Посмеются, Повеселятся за столом — И, верь мне, с тем и разойдутся. И чем же я в конце концов Рискую? Я глупцом не буду, Не надеваю я оков, Пришел, ушел, и был таков. Уеду и ее забуду. Но сладко, что ни говори, Мне будет с другом до зари Рассказами о ней делиться.