Собрание сочинений. Том 4, де Вега Лопе Феликс Карпио

Собрание сочинений. Том 4

на обложку

де Вега Лопе Феликс Карпио

Шрифт:

Селья

На кровать — Ищу на ней следы от вмятин. Хозяйке хочется узнать, Не должно ли ей ревновать.

Лусиндо

Как можно?

Селья

Грех ведь так приятен! Все огляжу я в свой черед. Белье, подушки в дырах… Что ж вы Молчали? Госпожа пришлет Вам с бисерной отделкой, с прошвой.

Лусиндо

Так любит?

Селья

Плачет, слезы льет. И я скажу вам напрямик — Дня не прожить без вас бедняжке.

Лусиндо

Навеки я ее должник. Прощай!

Селья

Прощайте!

Селья и лакей уходят.

Тристан

Вы в рубашке Родились?

Лусиндо

Да,

и к ней привык.

ДВОР ПРИ ДОМЕ ФЕНИСЫ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Альбано, Камило.

Камило

Вы креститесь? Трясет вас дрожь?

Альбано

Своей несдержанностью, знаю, Я всех немало удивляю.

Камило

Сеньора это? Нет, вы все ж Ошиблись.

Альбано

Значит, я рассудок Утратил.

Камило

Не велик урон.

Альбано

Не мал, хоть большей удручен Потерей. Брось, мне не до шуток!

Камило

Безумье! Юношу принять За девушку!..

Альбано

Да, случай странный. Но что готовит нам нежданно Судьба, никто не может знать. В том городе прекрасном, на который Влюбленными глазами смотрит солнце, Над ним в знак предпочтенья проливая Все золото своих лучей, чтоб он Сверкал, как бы увенчанный короной, В том городе — Испании воротах, Откуда две флотилии, отплыв, Весь шар земной для нас завоевали,— В родной Севилье улицу одну Зовут Бассейн султанши мавританской. Там и жила Динарда. Ты бы понял, Ее увидев, сколь она прекрасна, Как с первого же взгляда понял я, Что лишь Динарда послужить могла Прообразом для Зевса [23] в час великий, Когда царицу красоты — Елену Он создавал. Сеньорой восхищенный, Я для своих паломнических странствий Избрал Бассейн султанши мавританской. Что ни придумывал я, на какие Уловки ни пускался, чтобы ей Записку переслать! Больше года Я ждал, покуда сунула и мне Дуэньи осторожная рука Ответное письмо. Я изменил бы Присущей мне правдивости и честь Сеньоры запятнал, когда б что-либо Сказал еще. Лишь в письмах открывал я Свою любовь. Она читала их, И это поощрением служило Для чувств моих. Но нет такого счастья, К которому бы вдруг не прикоснулась Лучом мертвящим черная звезда. У герцога Медины (он еще И герцогом Сидонией зовется) [24] Есть во дворце севильском галерея, Где забавляются игрою в мяч. Стеною только отделен наш дом От герцогского, и еще недавно Я, как сосед, в нем частым гостем был, Воланом сам кидая мяч иль праздно Следя за ловкою игрой других. Теперь приметь, что в галерее этой На той стене, что прямо против входа, Развешено, да этак, чтоб оно Всем, кто войдет, в глаза бросалось сразу, Оружье родовое де Гусманов, [25] А над гербом фамильным, над клинками Запечатлел художник на века Великого Алонсо де Гусмана [26] В тот миг, когда он со стены Тарифа Бросает маврам свой кинжал, тем самым На волю нечистивцев предавая В заложники им отданного сына. (Вот воплощенье доблести испанской!) А под доспехами другую сцену Изобразила кисть: Алонсо Добрый В пустыне африканской поражает Огромную змею — подобье той, Что Геркулес сразил. [27] Копье уже, Пройдя сквозь пасть, пронзило чешую И кровью ядовитою омылось, А гадина пытается хвостом Обвить в предсмертных корчах щит героя. Однажды у стены с картиной этой Стояла кучка юношей досужих. Игра закончилась, но дождь не выпускал На улицу их, и, болтая праздно, Они с мячом резвились. Вдруг какой-то Бездельник, угодив им в пасть змеи, Смеясь воскликнул: «В Африке когда-то Ожесточенно спорили о том, Кем это чудище убито было. Так знайте: я броском мяча прикончил Змею, и вы геройства моего Свидетели!» Все это было шуткой. Но так как тесной дружбой род наш связан С фамилией Медина, я ответил: «Когда за славой подвига чужого Погнался наглый мавр, велел Гусман Разъять у гадины издохшей пасть, И в ней, как все увидели тогда, Лишь половина языка чернела, Другую показал Алонсо. Так И чести и награды мавр лишился. Сеньор! Вас ждет такая же беда». Он мне недолжным образом ответил, Тут, вспыхнув, за руку его схватил я: «Слова уже излишни. Поглядите: Там наверху стоящий дон Алонсо Занес кинжал, чтоб в грудь вонзить тому, Кто честь его осмелился затронуть!» Но так уже судьба распорядилась, Чтоб оказался в этот вечер в зале Ближайший друг несносного задиры — Брат той богини дивной, чьим глазам Я поклонялся, осажденный ими, Подобно Трое. [28] Подойдя ко мне, С усмешкой он сказал: «Когда б с картины Змея сейчас сползла бы, извергая Из гнусной пасти яд, то, может быть, Сеньор, что хвастал здесь, удрал бы, струсив, А друг мой гадину бы искрошил, Прославив этим свой клинок не меньше, Чем ваш Гусман». Тут я забыл, конечно, Любовь и все, чем в жизни дорожил: «Посмотрим, — я воскликнул, — кто из нас Отступит здесь и кто в сраженье вступит! Я заменю змею вам, хоть зовусь Не герцогом Гусманом, а Мендоса!» И от оружья для игры, волана, Избавился

я, в грудь его швырнув Обидчику, и мигом обнажил Оружие для поединка. Тут Все так пошло, как будто сам Гусман, Сойдя с картины, ринулся в сраженье: Клинки скрестились, расступились люди, Сверканье молний, вскрики, а когда Толпа опомнилась, то увидала Трех на полу стонавших, а над ними Меня, торжествовавшего победу. Родня моя, испуганная тем, Что вспыхнувший раздор, подобно мору, Грозит распространиться по Севилье, Решила дать поветрию улечься. И вот меня снабжают сотней писем К наместнику, к влиятельным особам, Сажают на корабль и отправляют В Сицилию, [29] в прелестный этот край, Где время, взяв в пособники разлуку, Меня забыть Динарду заставляет, Дурманит голову любовью к девке, Затаскивает в дом ее сегодня, Лицом к лицу там сталкивает вдруг С испанцем, столь похожим на Динарду, Что, если это не она сама, То копия с нее иль просто тень. Вот что судьба подчас подстроить может.

…Динарда послужить могла Прообразом для Зевса. — Зевс — в древнегреческой мифологии верховный бог.

У герцога Медины (он еще И герцогом Сидонией зовется). — Герцоги Медина-Сидония — одна из знатнейших семей Испании. Один из них командовал в 1588 г. испанским флотом, так называемой «Непобедимой Армадой».

Оружие родовое де Гусманов. — Герцоги Медина-Сидония принадлежали к одному из знатнейших родов Испании — Гусманов.

Запечатлел художник на века Великого Алонсо де Гусмана. — Алонсо Перес де Гусман, прозванный Доблестным, — испанский полководец конца XIII в. Мавры, осаждавшие крепость Тарифа, комендантом которой был Гусман, потребовали сдачи крепости, угрожая в противном случае убить его сына, попавшего в плен. Гусман, однако, предпочел пожертвовать жизнью своего сына, но остаться верным своему патриотическому долгу.

…подобье той, Что Геркулес сразил. — Согласно античному преданию, Геркулес, герой, обладавший могучей силой, свершил двенадцать подвигов, в том числе умертвил лернейскую гидру, гигантскую многоголовую змею.

…осажденный ими, Подобно Трое. — Троя — древний город в Малой Азии, по преданию, поэтически обработанному в поэме Гомера «Иллиада», осажденный и затем разрушенный древними греками.

И вот меня снабжают сотней писем К наместнику…в Сицилию. — В подлиннике здесь названо имя вице-короля Сицилии герцога Ферии. (См. об этом выше, во вступительной статье к пьесе.)

Камило

Идет Фениса с ним иль с нею. Мы здесь, сеньор, повременим.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же, Фениса, Динарда, Бернардо и Фабьо.

Фениса

(Динарде)

Так не сердиться, что к моим Словам вы глухи?

Динарда

Сожалею, Грущу, тоскую, но, увы, Не смею преступить зароки.

Фениса

За всех, с кем я была жестокой, Мне отомстить явились вы. Но в чем тут роль Осорьо? Связан Дон Хуан лишь верностью ему?

Динарда

Сеньора, вспомните: кому Знакомством с вами я обязан? Он в этот дом меня привел, И за подобную услугу Украсть возлюбленную друга? Нет! Низостью я б это счел. Осталась тень его меж нами, Чтоб счастью нашему мешать, И я не вправе вас обнять, Прильнуть к вам жадными губами. Вы не моя! Любви каприз! Что может быть еще жесточе? Ручей прозрачный — ваши очи, Я — изнывающий Нарцисс! Верней, подобен я Танталу. [30] Вот здесь бежит вода, скользя, А Хуану к ней прильнуть нельзя,— С другим Фениса жизнь связала.

Верней подобен я Танталу. — Тантал — один из популярнейших героев античной мифологии, за преступление против богов был низвергнут в преисподнюю (Аид) и должен был терзаться от жажды, стоя по горло в воде, и от голода, видя нависающие над ним ветви с плодами. Выражение «муки Тантала» употребляют как синоним нестерпимых мучений, вызванных невозможностью добиться близкой и желанной цели.

Фениса

Никто о том не будет знать. «Напейтесь!» — просит вас водица.

Динарда

Нет, так, сеньора, не годится. Честь друга тайно запятнать — Позорным было бы ответом На все, в чем я пред ним в долгу.

Фениса

С лихвою долг покрыть могу.

Фениса и Динарда продолжают тихо разговаривать.

Камило

(к Альбано)

Она?

Альбано

Готов поклясться в этом.