Собрание сочинений. Том 5
Шрифт:
Он, впрочем, обеспечит себя не только овощами, но и мясом и рыбой. Огромные водохранилища близ Севастополя и Симферополя позволят расширить поливные массивы, всего станет больше — и хлеба, и овощей, и кормовых трав. К концу первой послевоенной пятилетки Крым должен будет стать одной из самых дешевых и плодообильных областей Советского Союза. Его разрушенные города будут отстроены заново. Ясно уже и сейчас, что Севастополь восстанет из пепла гораздо более величественным, чем был. Все случайное, недоброкачественное, что в течение десятилетий затесалось в его архитектурный ансамбль, будет изгнано. Мы увидим благородные очертания нового Севастополя, города — дважды героя.
Керчь, слывшая самым неуютным городом на обоих морях, Черном и Азовском, тоже получит новый облик и окажется зеленым городом, красиво сбегающим террасами улиц со склонов знаменитой горы Митридата. Ее известный историко-археологический музей пополнится материалами Отечественной войны, памятниками и реликвиями потрясающих флотских десантов, которые войдут в историю войны. На полях у Мамы-Русской, у Эльтигена, у Камыш-Буруна встанут памятники героям-морякам, участникам дерзких высадок в Крым.
Преобразится к лучшему и Феодосия. Город этот, чрезвычайно подтянутый и строгий, сохранивший в своей архитектуре характерные генуэзские черты, в течение последних пятидесяти лет посерел. Линия железной дороги нелепо отрезала от города пляжи и море. Люди ходили купаться, пролезая под товарными вагонами. Воды в городе с каждым годом было меньше и меньше.
Между тем сохранились свидетельства путешественников, утверждающие, что Феодосия — город-сад, украшенный удивительными фонтанами, город уютный и водообильный.
Из жутких развалин войны его сейчас начинают реконструировать, имея в виду не только достигнуть прошлого великолепия, но и намного превысить его. Когда-то только удобный порт и город-рынок, Феодосия давно уже стала и курортом всесоюзного значения. Два города в одном. Курортно-парковый полугород развернется на пространстве от галлереи Айвазовского до поселка Сарыголь. От улицы Карла Маркса до моря протянется парк. Железная дорога будет отведена в сторону, и проспект Ленина расширится до тридцати метров. Окружающие Феодосию голые горы будут озеленены и со временем превратятся в горные лесопарки, где вырастут новые санатории и дома отдыха.
На ближайшие пять — десять лет Крым останется, очевидно, тем условным полуостровом, каким он являлся издавна. Но в перспективе Крым — остров, омываемый сразу двумя морями, Азовским и Черным.
Историк семнадцатого века писал, что Перекопский перешеек был прорыт рвом длиною в восемь тысяч шагов, шириною в двадцать аршин и глубиною в семь, и по этому-де каналу ходили даже парусные суда.
Старая идея — соединить мореходным каналом от Каркинитского залива до Сиваша два моря и кратчайшим, не зависимым от морских погод путем связать устье Днепра с устьем Дона — и доныне плодотворна. Тогда Крым в полной мере оправдает свое имя, в переводе на русский означающее: укрепление, крепость, и станет огромным каменным островом почти посредине моря, — островом, пришвартованным канатами шоссейных и железных дорог через Азово-Черноморский канал к степному материку Украины.
1946
На местах сражений в Крыму
Существуют на земле места, где сражения как бы никогда и не прекращались, где могилы одного поколения принимают в себя тела другого, а то и третьего, следующих за первым.
К таким местам принадлежит Перекоп.
Бурые пески его погребли под собою не одну солдатскую душу, и если бы искусство способно было оживить хоть на мгновение звучание всего, что здесь когда-то происходило, — мы бы услышали звон скифских мечей, шум битв славян с пришельцами, вопль монгольских конников и плач полонянок, влекомых из Литвы, Польши или Московии ненасытными крымскими ордынцами, этими пиратами русских степей.
Мы бы услышали улюлюкание запорожских всадников, песни суворовских гренадеров, грохот артиллерии Фрунзе и топот буденновцев. Панорама «Штурм Перекопа» должна была заслуженно увенчать соляные холмы этой безжизненной степи-крепости.
Я был здесь в середине мая, когда солончаки на мгновение оживают, покрываясь красно-розовой сыпью ярких тюльпанов. Не археологи бродили по степи, а инженеры-строители и инженеры-химики, равнодушные ко всему тому, что здесь когда-то было. Их интересовало лишь то, что будет происходить дальше, впереди.
А предвидится немало интересного. У Перекопа и Сиваша, среди многочисленных соляных озер, воздвигнется гигантский химический комбинат, быть может самый большой в Европе, потому что местные условия наиболее благоприятны для этого. Солнце само выпаривает здесь соль в таких огромных количествах, что для искусственной выпарки ее потребовалось бы двести миллионов тонн угля в год! Эту естественную лабораторию наша техника превратит в храм химии, тем более важный, что он будет находиться в соседстве с Запорожьем и Донбассом, Северным Кавказом и Грузией.
Моим проводником был химик, производивший впечатление географа-путешественника тем, что он только и делал, что сравнивал соляные центры Европы с соляными и химическими центрами Азии и Америки, перечислял страны и города, — и выходило, что в этом Перекопе, где солон даже ветер, лет через пятнадцать будет рай земной.
Мне вспомнились строки замечательного стихотворения И. Бунина «Иерусалим»:
… Кровь погибших в боях. Каждый год, как весна, Красным маком восходит она.И действительно, все вокруг было покрыто красными цветами.
Мой проводник говорит:
— Тут мы не один музей можем откопать, Рап'a, соль. Человеческое тело в ней мумифицируется. Может быть, мы найдем тут и скифские могилы и могилы запорожцев. А что касается самой панорамы «Штурм Перекопа», то я, знаете, не согласен, чтобы она рассказывала лишь о делах давних. Нужно показать штурм Фрунзе и штурм Толбухина, один через другой, два удара одной и той же волны — нашей, большевистской.