Собрание сочинений. Том 6
Шрифт:
Но такой выход требовал, чтобы в самом Пьемонте было подготовлено массовое восстание, а этого-то как раз и не произошло. Буржуазная национальная гвардия была вооружена, тогда как народные массы были безоружны, хотя они громко требовали оружия, которое лежало в арсеналах.
Монархия не осмелилась апеллировать к той неодолимой силе, которая в 1793 году спасла Францию.
Пьемонтцы должны были поэтому принять бой у Новары, несмотря на всю невыгодность их позиции и на большое превосходство неприятельских сил.
40000 пьемонтцев (10 бригад) со сравнительно слабой артиллерией противостояли всей австрийской армии, насчитывавшей по меньшей мере 60000 человек при 120 орудиях.
Пьемонтская
Левый фланг, две бригады, под начальством Дурандо опирался на довольно сильную позицию Ла Бикокка.
Центр, три бригады, под начальством Беса опирался на ферму Ла Читтаделла. Правый фланг, две бригады, под начальством Перроне опирался на плоскогорье Корте Нуово (по дороге на Верчелли).
Два резервных корпуса расположены были: один корпус из двух бригад под начальством герцога Генуэзского на левом фланге; второй корпус из одной бригады и гвардии под начальством герцога Савойского, нынешнего короля, на правом фланге.
Расположение австрийцев, согласно их сводке, менее ясно.
Сперва второй австрийский корпус, под начальством Д'Аспре, атаковал левый фланг пьемонтцев, в то время как за ним развертывался третий корпус под начальством Аппеля, а также резервы и четвертый корпус. Австрийцам удалось полностью развернуть свои боевые линии и повести концентрированную атаку одновременно на все пункты пьемонтского боевого порядка с таким превосходством сил, что пьемонтцы были разбиты.
Ключом к пьемонтской позиции была Бикокка. Если бы австрийцы овладели ею, центр и левый фланг пьемонтцев были бы заперты между городом (неукрепленным) и каналом, и их можно было бы либо рассеять, либо принудить сложить оружие.
Поэтому главный удар и был направлен против левого фланга пьемонтцев, основной опорой которого была Бикокка. Здесь сражение велось с большим ожесточением, хотя долгое время безрезультатно.
Весьма энергичная атака велась также и против центра. Ферму Ла Читтаделла пьемонтцы несколько раз теряли, и несколько раз Бес брал ее обратно.
Когда австрийцы увидели, что здесь они натолкнулись на слишком упорное сопротивление, они вновь направили свои главные силы против левого фланга пьемонтцев. Обе пьемонтские дивизии были отброшены к Бикокке, и, наконец, сама Бикокка была взята штурмом. Герцог Савойский бросился на австрийцев со своими резервами, но тщетно. Превосходство сил императорской армии было слишком велико, позиция была потеряна, и тем самым исход сражения был решен. Единственный путь к отступлению, оставшийся пьемонтцам, был путь в сторону Альп, к Бьелле и Боргоманеро.
И про это-то сражение, подготовленное при помощи предательства и выигранное вследствие превосходства сил, «Kolnische Zeitung», так долго с мучительным нетерпением ожидавшая победы австрийцев, говорит:
«Это сражение останется навсегда блестящим примером (!) в истории войн, ибо победа, одержанная здесь стариком Радецким, явилась результатом столь искусно комбинированных маневров и такой поистине великолепной отваги, что ничего подобного не было со времен великого демона сражений, Наполеона (!!!)».
Радецкий, или, вернее, Хесс, начальник его генерального штаба, весьма ловко осуществил свой заговор с Раморино, это надо признать. Что со времени измены Груши при Ватерлоо в самом деле не было чудовищнее низости, чем та, какую совершил Раморино, это тоже верно. Но Радецкий принадлежит не к тому типу людей, что «демон сражений» (!) Наполеон; нет, это человек типа Веллингтона! Победы Веллингтона и Радецкого стоили обоим куда больше наличных денег, чем отваги
Мы даже не считаем нужным останавливаться на прочей лжи, нагроможденной вчера «Kolnische Zeitung», а именно, будто демократические депутаты бежали из Турина, будто ломбардцы «вели себя, как трусливый сброд» и т. д. Последние события уже опровергли это. Эта ложь свидетельствует только о радости «Kolnische Zeitung» по поводу того, что большая Австрия задушила — да еще с помощью предательства — маленький Пьемонт.
Написано Ф. Энгельсом 30 марта — 3 апреля 1849 г.
Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 260, во втором выпуске № 261 и в № 263 31 марта, 1 и 4 апреля 1849 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ФРАНЦУЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
Кёльн, 3 апреля. Заседание французского Национального собрания 31 марта ознаменовалось речью «маленького ловкого человека», г-на Тьера, который с циничной откровенностью и недвусмысленной ясностью восхвалял венские договоры 1815 г., отстаивая их как основу нынешнего политического положения Европы. Разве этот маленький человек не был совершенно прав, высмеивая то противоречие, которое получается, когда на деле сохраняют эти договоры, а в правовой фразеологии их отрицают? А именно таково было осторожное поведение как временного правительства, так и Кавеньяка. Внешняя политика Барро была необходимым следствием политики Кавеньяка, подобно тому как внешняя политика Кавеньяка была необходимым следствием политики Ламартина. Ламартин, как и все временное правительство, внешнюю политику которого он осуществлял, предал Италию и Польшу под тем предлогом, чтобы не мешать внутреннему развитию Французской республики. Звон оружия дисгармонировал бы с ламартиновской пропагандой при помощи красноречия. Так же как временное правительство утверждало, будто можно фразой о «братстве» уничтожить противоположность между классом буржуазии и рабочим классом и с помощью фантазии устранить классовую борьбу, точно так же относилось оно и к национальным противоречиям и к внешней войне. Под эгидой временного правительства вновь укрепились угнетатели Польши, Италии и Венгрии, одновременно с французской буржуазией, которая в конце июня осуществила на деле ламартиновское братство. Кавеньяк поддерживал мир вовне, дабы спокойно вести гражданскую войну внутри и не мешать «добропорядочной» умеренной республике, республике буржуазной, уничтожать побежденную красную республику, республику рабочую. При Кавеньяке был восстановлен в Европе старый Священный союз, как во Франции — новый Священный союз легитимистов, сторонников Луи-Филиппа, бонапартистов и «добропорядочных» республиканцев. Министерством этого двойного Священного союза является министерство Одилона Барро. Его внешняя политика есть политика этого Священного союза. Ему нужна победа контрреволюции за границей, чтобы завершить контрреволюцию в самой Франции.
На заседании Национального собрания 31 марта временное правительство отрекается от Кавеньяка. Кавеньяк с полным правом утверждает, что он — законный наследник временного правительства, и, со своей стороны, отрекается от Одилона Барро, который невозмутимо пребывает в убеждении, что смысл февральской революции — в венских договорах 1815 года. Флокон заявляет — и Одилон Барро не опровергает этого, — что министерство два дня тому назад наложило настоящий интердикт на Италию, и все французы, поляки и итальянцы, которые желают туда поехать, получают отказ в паспортах. Разве Барро не заслуживает того, чтобы стать премьер-министром Генриха V?