Собрание сочинений. Том 6
Шрифт:
После битвы при Новаре у Лаго-Маджоре стояло 30000— 40000 солдат пьемонтской армии. Стянув этот корпус в какие-нибудь два дня, его можно было бросить в Ломбардию, где стоит менее 12000 австрийцев. Этот корпус мог бы занять Милан, Брешию, Кремону, организовать всеобщее восстание, разбить поодиночке двигающиеся из Венецианской области отдельные австрийские корпуса и тем самым совершенно уничтожить всю операционную базу Радецкого.
Вместо того чтобы идти на Турин, Радецкий должен был бы немедленно повернуть обратно и возвратиться в Ломбардию, подвергаясь преследованиям со стороны пьемонтского ополчения, которое, конечно, должно было бы поддержать восстание в Ломбардии.
Такая подлинно национальная
Пока Радецкий еще стоял между По и Тичино, обдумывая, двигаться ли ему вперед или назад, пьемонтцы и ломбардцы могли дойти до Венеции, освободить ее от осады, соединиться с Ла Марморой и римскими войсками, непрестанно тревожа австрийского фельдмаршала бесчисленными нападениями партизанских отрядов и тем ослабляя его, разъединить его войска и нанести ему, наконец, поражение. Ломбардия ждала лишь вступления пьемонтцев; она восстала, даже не дождавшись их. Только австрийские крепости удерживали в повиновении ломбардские города. Десять тысяч пьемонтцев уже были в Ломбардии; подоспей еще двадцать — тридцать тысяч — и Радецкому отрезано было бы отступление.
Но массовое восстание, всеобщее восстание народа — это средства, перед применением которых королевская власть в ужасе отступает. Это средства, к которым прибегает только республика, — что доказал 1793 год. Это средства, применение которых предполагает революционный террор, а какой же монарх мог бы решиться на это?
Таким образом, итальянцев погубило не поражение при Новаре и Виджевано, а трусость и осторожность, к которой их вынуждает монархия. Поражение при Новаре причинило лишь стратегический ущерб: итальянцы были отрезаны от Турина, а для австрийцев путь к нему был открыт. Этот ущерб совсем не имел бы значения, если бы вслед за проигранным сражением началась подлинная революционная война, если бы уцелевшая часть итальянской армии тотчас же провозгласила себя ядром всеобщего национального восстания, если бы обычная стратегическая война армий превратилась в народную войну, подобную той, которую вели французы в 1793 году.
Но, конечно, монархия никогда не отважится на революционную войну, на всеобщее восстание и на революционный террор. Она скорее пойдет на мир со своим злейшим, но равным ей по происхождению врагом, нежели на союз с народом.
Изменник ли Карл-Альберт или нет — одной его короны, одной лишь монархии достаточно, чтобы привести Италию к гибели.
Но Карл-Альберт изменник. Во всех французских газетах сообщается о грандиозном контрреволюционном заговоре всех европейских великих держав, о плане похода контрреволюции в целях окончательного подавления всех европейских народов. Россия и Англия, Пруссия и Австрия, Франция и Сардиния — все подписали этот новый Священный союз.
Карл-Альберт получил приказ начать войну с Австрией, позволить себя разбить и тем самым дать австрийцам возможность восстановить «спокойствие» в Пьемонте, Флоренции, Риме и октроировать повсюду военно-полевые конституции. За это Карл-Альберт должен был получить Парму и Пиаченцу, русские должны были пацифицировать Венгрию, Франция должна была
Но победа Радецкого нанесла новый удар монархии. Битва при Новаре и последовавшее за ней бездействие пьемонтцев показывают, что в решающие моменты, когда народ должен напрячь все силы для своего спасения, ничто не сковывает его в такой степени, как монархия. Чтобы Италия не погибла из-за монархии, прежде всего монархия в Италии должна погибнуть.
III
Теперь, наконец, раскрывается перед нами ясная, отчетливая картина событий пьемонтского похода вплоть до победы австрийцев у Новары.
Намеренно распространяя ложный слух о том, что он ограничится обороной и отступит к Адде, Радецкий скрытно стянул все свои войска к Сант-Анджело и Павии. Вследствие предательства австрофильской реакционной партии в Турине, Радецкий был полностью осведомлен о всех планах и диспозициях Хшановского, обо всем расположении его армии. Напротив, относительно своих планов Радецкому удалось ввести пьемонтцев в полное заблуждение. Этим объясняется размещение пьемонтской армии по обоим берегам реки По, рассчитанное лишь на то, чтобы, сосредоточив свои силы, двинуться одновременно со всех сторон на Милан и Лоди.
Но все же при серьезном сопротивлении в центре пьемонтской армии ни в коем случае нельзя было бы рассчитывать на быстрый успех, какой достигнут сейчас Радецким. Если бы корпус Раморино преградил ему путь у Павии, осталось бы достаточно времени, чтобы помешать переходу Радецкого через Тичино, пока не были бы подтянуты подкрепления. За это время могли бы подойти также и дивизии, находившиеся на правом берегу По и у Ароны. Расположенная параллельно Тичино пьемонтская армия прикрывала Турин, и ее сил с избытком хватило бы на то, чтобы обратить армию Радецкого в бегство. Все это, разумеется, при условии, если бы Раморино выполнил свой долг.
Он этого не сделал. Он позволил Радецкому переправиться через Тичино, в результате чего был совершен прорыв центра пьемонтской армии, и дивизии, расположенные на другом берегу По, оказались изолированными. Тем самым, собственно говоря, исход кампании был уже решен.
Тогда Радецкий расположил всю свою армию, численностью в 60000—70000 человек при 120 орудиях, между Тичино и Агоньей и атаковал с фланга расположенные вдоль Тичино пять пьемонтских дивизий. Четыре дивизии, которые были расположены ближе всего, он благодаря огромному превосходству своих сил опрокинул 21-го у Мортары, Гарласко и Виджевано, взял Мортару, заставил этим пьемонтцев отступить к Новаре и поставил под угрозу единственную открытую еще для них дорогу на Турин — из Новары через Верчелли и Кивассо.
Но и этот путь был уже потерян для пьемонтцев. Чтобы иметь возможность сосредоточить свои войска и, в особенности, подтянуть расположенную на крайнем левом фланге, у Ароны, дивизию Солароли, они должны были сделать Новару узловым пунктом своих операций, причем у них еще оставалась возможность произвести перегруппировку за Сезией.
Пьемонтцам, уже почти отрезанным от Турина, не оставалось поэтому ничего другого, как либо принять бой у Новары, либо перебросить свои силы в Ломбардию, организовать народную войну и предоставить Турин своей судьбе, оставив в его распоряжении резервы и национальную гвардию. В таком случае Радецкий поостерегся бы двигаться дальше.