Собрание сочинений. Том 9
Шрифт:
Само собой разумеется, что г-н Сен-Марк-Жирарден отдает предпочтение миру любой ценой, высказываясь против социальной революции. Однако он при этом забывает, что русский император испытывает, по меньшей мере, такой же «ужас» перед революцией, как он сам и его хозяин, г-н Бертен.
Несмотря на все эти усыпляющие средства, преподносимые русской дипломатией английской прессе и английскому народу, «старый и упрямый» Абердин был вынужден отдать адмиралу Дандасу приказ о присоединении к французскому флоту у турецких берегов. Даже «Times», который в течение последних нескольких месяцев умел писать только по-русски, кажется, проникся более английскими чувствами. Он заговорил теперь весьма вызывающе.
Датский (в прошлом шлезвиг-гольштейнский) вопрос начинает возбуждать в Англии живой интерес, с тех пор как английская пресса, наконец, поняла, что в основе его лежит то же стремление России к расширению, которое составляет исходный пункт затруднений и на Востоке. Г-н Уркарт, член парламента, известный поклонник Турции и восточных учреждений, выпустил брошюру о датском наследстве, на которой я подробнее остановлюсь в одной из будущих статей [115] . Главный аргумент этого сочинения состоит в указании на то, что Россия склонна отводить Зунду на севере ту же роль, которую она отводит
115
Имеется в виду часть II («The Danish succession») раздела «Север» («The North») брошюры Д. Уркарта «Prog-ress of Russia in the West, North and South» («Продвижение России на запад, север и юг»). Обещанная Марксом статья в «New-York Daily Tribune» не появилась.
Не так давно я высказал мнение, что процентная ставка начнет повышаться в Англии и что это обстоятельство отрицательно скажется на финансовых проектах г-на Гладстона {См. настоящий том, стр. 107–108. Ред.}. И действительно, на прошлой неделе минимальная ставка учетного процента была повышена Английским банком с 3 до 31/2 процента, и провал, который я предсказывал гладстоновскому плану конверсии, является уже совершившимся фактом, о чем вы можете судить по следующим данным:
Английский банк
четверг, 2 июня 1853 г.
Стоимость новых ценных бумаг, реализованных до сегодняшнего дня:
Компания Южных морей
четверг, 2 июня 1853 г.
Стоимость конвертированных до сегодняшнего дня облигаций, приносящих ежегодный доход:
Таким образом, из всей суммы подлежащих конверсии облигаций Компании Южных морей обменена только одна восьмая часть, а из новых ценных бумаг, выпущенных г-ном Гладстоном на сумму в двадцать миллионов, размещена всего лишь одна двенадцатая часть. Г-н Гладстон будет поэтому вынужден заключить заем в такое время, когда процентная ставка повысилась и, вероятно, будет повышаться и дальше, причем сумма этого займа должна равняться не менее 8157811 фунтам стерлингов. Полный провал! От тех 100000 ф. ст., которые предполагалось сэкономить в результате конверсии и которые уже было записали в приходную часть бюджета, придется, следовательно, отказаться. В отношении основной массы государственного долга, то есть трехпроцентных бумаг на сумму в 500000000 ф. ст., г-н Гладстон достиг своим финансовым экспериментом только того, что к 10 октября 1853 г. истечет еще один год, на протяжении которого ему так и не удастся провести какую-либо конверсию. Но хуже всего то, что в ближайшие дни придется уплатить 3116000 ф. ст. наличными тем держателям векселей казначейства, которые отказываются обменять их на предложенных г-ном Гладстоном условиях. Таковы финансовые успехи правительства «всех талантов».
Во время прений по поводу церковных доходов Ирландии (палата общин, 31 мая) сэр Джон Рассел заявил:
«За последние годы стало очевидным, что католическое духовенство, — судя по его поведению в Англии, судя по действиям католической церкви, направляемым его главой, который сам является иностранным государем, — проявляет стремление к политической власти (возгласы: «Правильно, правильно!»), и это мне представляется несовместимым с действительной преданностью английской короне (возгласы: «Правильно, правильно!»), с действительной преданностью общему делу свободы, с действительной преданностью тем обязанностям, которые лежат на каждом подданном государства. Так как я желаю говорить с такой же откровенностью, с какой говорил достопочтенный джентльмен, выступавший до меня, то я не хотел бы быть неправильно понятым палатой. Я далек от того, чтобы отрицать, что в палате и вне ее, как в нашей стране, так и в Ирландии, имеется немало лиц католического вероисповедания, преданных престолу и свободам нашей страны; я утверждаю только, — и в этом я глубоко убежден, — что если права, предоставленные католическому духовенству, будут расширены, если католические священники приобретут большее политическое влияние и контроль, чем сейчас, то они используют эту власть не в соответствии с общей свободой, процветающей в нашей стране (громкие возгласы), и в вопросах политической власти, а также в других вопросах будут действовать не в пользу той общей свободы дискуссий, той активной и энергичной деятельности человеческого ума, которые составляют подлинный дух конституции нашей страны. (Гром аплодисментов.) Я не думаю, чтобы в этом отношении католиков можно было поставить рядом с шотландскими просвитерианами (звуки, напоминающие волынку), с английскими уэслиянами [116] и с англиканской церковью (восторженное одобрение всего зала)… Итак, я должен сделать вывод, — я делаю его крайне неохотно, но весьма решительно, — что поддержка католической религии в Ирландии, вместо поддержки со стороны государства протестантской церкви в этой стране, не может получить одобрения и санкции парламента нашей страны».
116
Уэслияне, или методисты — религиозная секта, основанная в XVIII в. в Англии Джоном Уэсли; в конце XVIII в. отделилась от англиканской церкви и в качестве одной из разновидностей протестантизма получила также широкое распространение в США и Канаде. Отличительной чертой секты уэслиян являлось требование строгого, методического исполнения религиозных обрядов и других предписаний церкви.
Через два дня после речи лорда Джона, в которой он в сотый раз постарался продемонстрировать свою любовь к «общей свободе» ревностным низкопоклонством в отношении отдельных ханжеских протестантских сект, гг. Садлер, Кьоу и Монселл вручили коалиционному министерству прошение об отставке в форме письма г-на Монселла на имя милорда Абердина. В своем ответе от 3 июня милорд Абердин заверил этих джентльменов в том, что:
«соображения лорда Джона Рассела и высказанные им чувства, вызвавшие ваше неудовольствие, не разделяются мной и многими из моих коллег… Лорд Джон Рассел просил меня передать вам, что он не имел в виду обвинить католиков в недостаточной лояльности».
После этого гг. Садлер, Кьоу и Монселл взяли обратно свое прошение об отставке, и вчера вечером «к величайшему удовлетворению лорда Джона Рассела» в парламенте были предприняты шаги к всеобщему примирению.
Прошлый билль об Индии 1783 г. оказался роковым для коалиционного кабинета г-на Фокса и лорда Норта. Новый билль об Индии 1853 г. может оказаться столь же роковым, для коалиционного кабинета г-на Гладстона и лорда Джона Рассела. Но если первый пал из-за своей попытки упразднить Совет директоров и Совет акционеров [Courts of Directors and of Proprietors], то второму грозит такая же судьба по совершенно противоположной причине. 3 июня сэр Чарлз Вуд попросил разрешения огласить билль об управлении Индией. Сэр Чарлз начал с того, что стал оправдывать чрезмерную пространность речи, которую он должен будет произнести, ссылкой на «обширность вопроса» и на «150000000 человеческих душ, которых этот вопрос касается». На каждые 30000000 своих собратьев по подданству сэр Чарлз счел себя обязанным пожертвовать по крайней мере один час своей жизни. Но почему проявляется такая стремительность в законодательном урегулировании этого «огромного вопроса», — в то время как принятие мер «даже по самым пустяковым делам» постоянно затягивается? Потому что срок действия хартии Ост-Индской компании истекает 30 апреля 1854 года. Почему же, однако, не принять пока билль о временном продлении хартии, резервируя время для будущего обсуждения более стабильных законов? Потому-де, что нельзя рассчитывать на то, что нам представится еще раз «столь удобный случай для спокойного обсуждения этого обширного и важного вопроса», то есть для погребения его в стенах парламента. К тому же мы располагаем-де всеми сведениями по этому делу, директора Ост-Индской компании считают необходимым законодательное урегулирование вопроса в нынешнюю сессию, а генерал-губернатор Индии, лорд Далхузи, обратился к правительству с экстренным письмом, требуя во что бы то ни стало немедленного принятия законодательного решения. Однако самый поразительный аргумент сэра Чарлза в пользу безотлагательного принятия его законопроекта состоит в том, что, хотя он и готов, как ему кажется, говорить о множестве «не предусмотренных вносимым им биллем» вопросов,
«мероприятия, которые предлагаются на рассмотрение в той степени, в какой это обусловлено законопроектом, не выходят за довольно узкие пределы».
После такого введения сэр Чарлз приступил к апологии управления Индией за последние двадцать лет. «Мы должны смотреть на Индию как бы глазами индийцев», причем оказывается, что эти глаза имеют особенное свойство видеть все английское в розовом свете, а все индийское — в черном.
«В Индии вы имеете дело с такого рода народом, который неохотно идет на перемены, который скован религиозными предрассудками и устаревшими обычаями. Там на самом деле существуют всяческие препятствия для быстрого прогресса». (Должно быть в Индии существует партия вигской коалиции.)
Сэр Чарлз Вуд заявляет:
«Пункты, которым придается наибольшее значение и которые составляют главный предмет жалоб в представленных комиссии петициях, относятся к отправлению правосудия, к отсутствию общественных работ и к землевладению».
Что касается общественных работ, то правительство намеревается организовать «наиболее крупные и имеющие наибольшее значение» работы. Что касается землевладения, то сэр Чарлз весьма успешно доказывает, что три его формы, существующие в Индии, — системы заминдари, райятвари и сельских общин — являются лишь тремя формами фискальной эксплуатации, используемыми Компанией, и ни одна из них не может стать общераспространенной, да и не заслуживает этого. Идея создания какой-нибудь иной формы, прямо противоположного характера, совершенно не приходит в голову сэру Чарлзу.
«В отношении отправления правосудия», — продолжает он, — «жалобы касаются главным образом затруднений, возникающих из-за процедуры английского судопроизводства, некомпетентности, обнаруженной якобы английскими судьями, и продажности туземных чиновников и судей».
И вот, чтобы доказать, насколько трудно обеспечить отправление правосудия в Индии, сэр Чарлз сообщает, что еще в 1833 г. там была учреждена специальная юридическая комиссия. Но что делала эта комиссия по свидетельству самого же сэра Чарлза By да? Первым и единственным плодом ее трудов был уголовный кодекс, выработанный под руководством г-на Маколея. Этот кодекс был разослан разным местным властям в Индии, которые отослали его обратно в Калькутту, откуда он был препровожден в Англию, а оттуда снова возвращен в Индию. В Индии, после замены г-на Маколея на посту юридического советника г-ном Бетьюном, кодекс был совершенно переработан. Под этим предлогом генерал-губернатор {Далхузи. Ред.}, не считавший тогда, что «отсрочка является источником слабости и опасности», еще раз послал его в Англию, откуда он был возвращен ему обратно с полномочием утвердить кодекс в той форме, какую он сам сочтет наилучшей. Но вот г-н Бетьюн умер, и генерал-губернатор счел наилучшим передать кодекс на усмотрение третьего английского юриста, — причем такого, который ничего не понимал в обычаях и нравах индийцев, — оставив за собой право отвергнуть кодекс после того, как его состряпает этот совершенно некомпетентный чиновник. Такова полная перипетий история этого до сих пор еще не появившегося на свет кодекса. Что касается нелепостей судебной процедуры в Индии, то тут сэр Чарлз ссылается на не менее нелепую процедуру самого английского судопроизводства. Утверждая, что английские судьи в Индии совершенно неподкупны, он тем не менее готов пожертвовать ими, изменив порядок их назначения. Общий прогресс Индии сэр Чарлз доказывает посредством сравнения состояния Дели в настоящее время с его состоянием во времена вторжения Кули-хана. Соляной налог оправдывается аргументами, заимствованными у наиболее известных экономистов, которые единодушно советовали обложить налогом какой-либо из предметов первой необходимости. Сэр Чарлз не добавляет, однако, что сказали бы эти самые экономисты, узнав, что за два года, с 1849–1850 до 1851–1852, потребление соли сократилось на 60000 бочек, и это привело к сокращению на 415000 ф. ст. доходов от соляного налога, при общей сумме доходов от этого налога в 2000000 фунтов стерлингов.