Спят девочки Галина и Елена.Два светлячка.Две льдинки.Две невесты.Тень занавески выгнулась нелепо.И кажется, что дышитзанавеска.Девчонки спят…А мы с тобою взглянемна то,к чему приглядываться стоит!Вот небоскреб,как градусник, стеклянен.И лифт внутри его —как ртутный столбик.Он лезет вверх.Потом летит обратно.Он мечется.Он сам с собою спорит.(Наверно, у больного — лихорадка.Наверное, больнойсебя не помнит!)И улицы дымятся, как порезы.Бетон дорогдождинками исколот.Совсем не зря холодные компрессынеслышных облаковлегли на город…Земля уснула, сжавшись, как ребенок.Пронизаны ладошкибледным светом.И звезды, будто стая перепелок,по небу разбрелись.А в небе этомлуна повисла сочно и нахально.Девчонки спят,смешно развесив губы…Как я хочу,чтобы от их дыханьявдруг запотеливсе стереотрубы!Вдруг запотелистекла перископови оптика биноклей генеральских!..Девчонки
спят.Трава растет в окопах.Тоскует лес о предрассветных красках.И тишина похожа на подарок.И призрачноберезы холодеют…Пусть окна стратегических радаровот детского дыханьязапотеют!..Пророчит ранний мох грибное лето.Спят девочки Елена и Галина.Забывшись на мгновенье,спит планета.И руки сложены,как для молитвы.
«А было так, что мы…»
А было так, что мы,забыв часы дремотныеи закатав штаны,тянули сети мокрые.Тянули, будто зуб.И крякали простуженно.Тянули, будто в судопасного преступника.Мы жили в этот мигмечтой,почти провиденьем, —как под нестройный крикна берегреку вытянем!Она зальет луга,заполнит рвы и рытвины.И в струнахивняказабьют хвостами рыбины…А коль не хватит силтянуть, —чего бахвалимся? —река разверзнет синь,и мы в неепровалимся!Уйдем мальков пасти.И, чертыхаясь тягостно,по нашему путипокатятся,потянутсяприбрежные леса,дома в дыму смородинном,заблудшая козаи парень с мотороллером…Тянули мы,покавсе было по-хорошему…Потом —текла река.И на песке взъерошенном,натуженно дыша,по-рыбьи тихо охая,лежали два ерша.И мы лежали около…А в небе солнце шло.Тяжелое.Значительное.И жгло,как сквозь стеклоувеличительное.
Че
Мотор перегретый натужно гудел.Хозяйка, встречая, кивала…И в каждой квартирес портрета гляделспокойный Эрнесто Гевара…Желанья, исполнитесь!Время, вернись!Увидеться нам не мешало б…Вы очень похожи,товарищ министр,на наших больших комиссаров.Им совесть велела.Их горе зажгло.Они голодали и стыли.Но шли с Революцией так же светло,как рекиидут на пустыню.Была Революция личной, живой,кровавойи все же — целебной.Они называли еемировой!Что значило — великолепной…– Товарищ Гевара,песчаник намокпод грузным расстрелянным телом…– Я сделал, что мог.Если б каждый, что мог,однажды решилсяи сделал.– Но жизнь не меняется!Снова зарявосходит, как будто впервые.А что, если вправду погибли вы зря?– Пускай разберутсяживые…– Но вам понесут славословий венки,посмертнопристроятся рядом.И подвигом клясться начнут леваки!..– Вы верьте делам,а не клятвам.– А что передать огорченным бойцам,суровым и честным, как Анды?– Скажите:по улицам и по сердцампроходят сейчас баррикады…– А что, если вдруг автомат на плечестанет монетой разменной?..Нахмурился Че.Улыбнулся Че.Наивный Че.Бессмертный.
Хиппи
Мы — хиппи.Не путайте с «хеппи».Не путайте с нищими.Денег не суйте…Не спятполицейские кепив заботах о нашем рассудке.Ничьи мы.Не ваши, не наши.Ничьи мы.Как мокрые ветры.Прически — по виду монашьи.Но мы не монахи!Хотите — проверьте.Ничьи мы.Как пыль на дороге.Как шорох прибоя, картавы.Нас греютдевчонки-дотроги,покорные, будто гитары.Потейте!Бумагу марайте.За теплое горло берите знакомо.Плевать намна ваши морали!Продажные ваши законы!Плевать намна то, что встречаете бранно!На то, что шагаете мимо.И если вы – мир,то тогда мы — приправадля этого пресногомира!..Мы, как в драгоценностях, — в росах.Мы молимся водам и травам.Босые —средь ваших «роллс-ройсов».Назло вам. На смех вам. На страх вам.Сдавила бетонная бездна.Асфальт отутюженный высох…Мы — вызов.А может быть, — бегство.А может быть, сразу —и бегство.И вызов.Монреаль
Землетрясение в Куско
На руинах разрушенного инкского города в Перу испанцы построили свой город…
Бог испанцев не простил.Отомстил.С вечера трясется Куско!Месяц в небекак печать.Непонятное искусство —землювзять и раскачать!Подминая, вырастая,сшиблиськаменные лбы!Все фундаменты привстали,будто кони,на дыбы!Задышали дымом кони.Богиспанцев не простил.Где узорные балконы?Где колониальный стиль?Это — накипь.Это — пена.В этом месте быть должното, что инкамивоспето.Инкамивозведено!..Храм готов кричать от боли!Храм танцует!А затемкатолические богиобрываютсясо стен.Подчинившись божьей каре,тусклым золотом расшит,сам Христосразвел рукамитонкими.И так лежит…Отойди! Земля гуляет!Отодвинься от земли…Пусть природаисправляетто,что людине смогли!Раскатилась, раскалилась,пальцы врезаны в бока…Торжествуетсправедливость.Месть грядет через века!
Мачу-Пикчу
Есть в перуанских Андах вершина.
А на ней – развалины города.
Развалины последней столицы империи инков…
Мачу-Пикчу!..Глаза закрываю, шепчу: «Мачу-Пикчу!..»Мы —ослепшиеждали тебя, будто пума – добычу.Мы стремились к тебе,как забытый наследник к престолу.Было душно и холодно.Гордо.И очень просторно.Мачу-Пикчу накатываласьи к вискам подступала.Мачу-Пикчу покачивалась,бесконечностью пахла.Пахла прерванной стройкой.И мокрой землей.И лугами…Жили здесь великаны.Работали здесь великаны.Я не знаю — когда.И зачем.Знаю только, что жили.Ливни их забавляли.А землетрясенья смешили.А когда надвигались на городтугие лавины,то они их, дурачась,в литые ладошки ловили.Над горами вставали закатыиз кованой меди.День для них проходил.А для нас он равнялся бессмертью.Жили здесь великаны.Размашисто жили. Разгульно!Нам — полжизни прожить.А для них это — меньше секунды.Жили здесь великаны…С того потрясенного годаплещет море,соленоеот великаньего пота!Угловатые айсбергитрутся о темные камни.Это — слезы детей великаньих.И жен великаньих.В них теперь отражаться рассветуи гаснуть закату…Великаны потомкам своимзагадали загадку.И куда-то ушли.Улетели куда-то.Уплыли…Но в спокойствии стен,но в любой неотесанной глыбе,в клочковатом тумане,в журчанье ручьев по террасамдо сих пор существует,не меркнет непонятый разум.Он остался как вечное эхо.Как руки у горла.Лишь ему одномуподчиняются сонные горы.Мы под ними —со всем, что в нас есть —мельтешащим, посконным,в состояньи микробов,которые — под микроскопом…Мачу-Пикчу!..Глаза закрываю, шепчу: Мачу-Пикчу!..Мы —оглохшие —ждали тебя, будто пума – добычу.Ты взглянула в упорна смешных, суетливых козявок…И закуталась в облако —ждатьнастоящих хозяев.
«Если позволите…»
Если позволитеили попросите,я расскажу вам о Старом Дели…Спали на площади,спали на площадилюди — не люди.Тени — не тени…Мысквозь лежащих шагали дылдами.Шли, как реклама,среди отекших.Площадь храпела, укрывшись дырамибывших заплат,невозможных одежек…В небе лунакараваем хлеба, —недостижима, как хлеб, — висела.Мы не глядели ни вправо, ни влево,воздух заглатываяот потрясенья.Каменный крик колотился в горле.Мы,опустив потрясенные головы,шли через реку рванья и горя.Вбродчерез реку надежд и голода.Мы перешагивали, переступаличерез дыханья и сновиденья…Чуть копошилась гигантская спальня —площадь у ратушив Старом Дели.Мне ее за год не перейти.Груз этой площади давит тяжко…Вот.…А теперь ты встань и прочтиздесьчто-нибудь о цветах и пташках.
Старый индус
Он сидит — худой,как ноябрьский куст, —посреди суетыи новейших веяний.Он жует губами, будто на вкуспробуеткаждое из мгновений.Рядом — радужный вихрьслучайных мазков…В стариковских глазахглубоко и пустынно.За его спиноюстольковеков,что ему перед будущим даже стыдно!Бомбей
Размышления слона, катающего туристов по бомбейскому зоопарку
Три раза я в теченье днясырой морковью хрупаю…Желаете нанять меня?Тогдаплатите рупию!Явлюсь из ваших детских снов.Доставлю счастье полное…Жалею очень яслонов,которые свободные…Конечно, там еда свежей,там нет зловоний города.Конечно, мочки их ушейжелезом не проколоты.Не спиливает им никтоих бивни драгоценные…Слонов жалею яза то,что жизнь у них — бесцельная.Погонщик – мне, а им – вожакначальником приходится.И говорят, что сам раджапоройна них охотится…Как им, наверно, в темнотепустынно и не радостно!..За мной охотятся лишь те,кто —с фотоаппаратами.К тому ж гордиться я могунакидкою красивою,когда за мелкую деньгуфотографам позирую.Гремит, позванивает цепь.Сношу —заменят новенькой…Зато есть цель.И эта цельблизка, как дверь слоновника.
Тадж-Махал
Тадж-Махал – гробница, построенная императором Индии Шах-Джеханом в память о своей любимой жене Мумтаз-Махал. Имя зодчего неизвестно.
Он —белее белого,праздничнее празднества.Вымахнув над бедами,высотою дразнится.К небесам из маревасладко лезет купол,свысока посматриваяна индийских кукол.Сладкие орнаменты,сладкая природассорятся с пернатымитихо и нестрого.Приторно, незагнаннозной плывет по стенам…Тадж-Махализ сахара,очевидно, сделан.От такого качества,несмотря на тление,слаще новых кажутсяпрошлые столетия…Люди пола слабого,женский век не кончен.Ах, как вы до сладкогои сейчасохочи!Разукрасив личикигрозно и эффектно,ах, как вы мурлычетеот речей конфетных!Делитесь обидами.Но —теперь и раньше —кажетесь рабынями,правите мирами.Медлите,торопитегордо и нахально…Вы нам глазки строите.Мы вам —Тадж-Махалы.