Собрание стихотворений. В 2 томах. Том 1 и 2.

Шубинский Валерий Игоревич

строфа II

А на склизких высотах Мертвый мед в черных сотах Ктo по ветру льет? Кто, скрипя на воротах,Птиц скликает криворотых,Но не видит их полет?

антистрофа II

Громный голос из мрака Разогнул волны праха Мусорной зимы И расчистилась плаха,Но – полны греха и страха —Ничего не слышим мы.1990

Стихи внутри эпиграфа

Сколько вoрот ты ни крути,

Вод не развернется свиток;

Сколько духу ни есть в груди,

Вечно

будет длиться выдох;

Порошащийся запах кривожилой корыИ тягучее, потное листеньеТак преполнили древ лоскутные шары,Что они безвоздушны поистине.Но ведь город веселый. Он навек в небесах,В заболокнутой просинью пропасти: —И залив на своих зеркалах-парусах…И река на сверкающей лопасти…И летучие слюни всех гранитных арахнУзким блеском в поднeбесье зыбятся…Ну а древа замкнулись в бездыханных шарах:Нипочем не взлетят – лишь рассыпятся.…На коленях – кореньях цепных – человек,Выдыхая пузырички копоти,Отгибается книзу? или падает вверх? —Я не знаю, прости меня, Господи…Сколько ни было бы огня, Все равно ведь мрака много;Сколько ни было бы меня, Все равно ведь больше Бога.

1990

Испытатель русских рек

Сколь ни пил я из русских рек,Но воды я ни разу нe пил —Скользкий воздух земных прорех,Тонкопресный прогарный пепел,Кроволитье железных жил,Жил, которым и вскрыться негде,И двоящийся звездный жир,Что по невской распущен нефти.Равнодушно я брал рукойЗакоснелое семя Волги,А в московской коре глухойВолны ветошки были волглы.Я свое узнавал лицоВ амальгамной бегучей персти,Знал реки окружной кольцоКак заросшее мглой отверстье.Океан ведь не Самбатьон,Ну а я – не днепровска птица,Не молением, так битьемОн понудится расступиться.Это скоро (хотя не спех),Ведь взошел я по всем теченьям,Русских рек я коснулся всехЗа единственным исключеньем.Да, лишь только одной из нихМне покуда нельзя касаться,Потому что чужой двойникМожет в зеркале оказаться,Потому что когда-нибудь,На истеке последней дневки,Мне придется еще хлебнутьЧерной водки из черной Невки.1990

Хор на слух и зренье

строфа

Лязг дождя и шуршанье снега,Скрежет шероховатых градин —Вот и все, что пока что с небаУслышано было за день,А не услышано было за день:а) Пэанический блекот дядин;b) Стук-пристук трамвайных гадин, Рассевающих гроздья сверку;c) Урчанье воздушных впадин, С трубным дымом прошедших сверку;d) Церковный скрипучий складень…– Это все неслышимо сверху.

антистрофа

Резкий луч облаками скраден,Свернут в розу, на радость Гафизу, —Это все, что пока что за деньУслежено было снизу,Но не услежено было снизу:а) День разнимает земную линзу;б) Верхняя створка с солнечной слизью Меркнет, во гнутый мрак уводима;в) Сдается таянью, сгрызу Верхняя смутно-кривая льдина;г) Ангел с кожей срывает ризу…– Это за день неуследимо.1990

Дачный Мильтон

В безмездром, клочном, серочерном мехуСбрелися деревья к шоссейной водеЗа некого

путника ради.Да некому выйти к осиной звезде,Неровно вздыхающей в синем верху —Скучать о потерянном аде.С зарей же наверно вернутся они,Ввернутся, встряхнутся на месте своемВ одежке лоскутной, лощеной.Звезда развернется в рябой окоем,И только лишь мокрые осы одниВозздравствуют рай возвращенный.1990

Steel nature. – suburb

(разноударные рифмы)

Облаком прозелени облекается лоно луны,Сизо-синяя проволочинка из раздернутой паутиныПроскользает в скалистых невздыхающих небесах,Чуть лишь передернется горгонка ртутного фонаря,Обнаружа пробор в лучистом подчесе.А все деревицы не так чтоб уж сильно ю? ны.Косицы расклеванной черной зелени – расплетены.Дотлевают последние платья на беспросветных невестах,У дороги стоящих, глядящих, как голова свинаягрузовика Приближается, скача, по шоссе.1990

Пряха, или Стихи на второе имя

Е. А. Шварц

Долго ль дышать еще мясом стеклянным?Коротко ль пить волоконную соль?Смертная скука! бессмертная скука!Долго ль извечная ночь коротка?Кто здесь такая распухла-разбухла,Вывернув нёбо из мрака ротка —Рябка татарская? девка-обидка?Борная мгла? заварная оса?Крыса крылатая каркнула швыдко,Обморок крестообразный неся. —Это не к нам, это к новым древлянамС оловом жарким обратный посол.—–Так что остались одни мы во мраке —Пусть никакое, а все торжество…Крестное имячко чёрно у Пряхи:Что же, теперь мы сознали его.Сколько сглотнул я оскользкого мяса,Сколько струящейся соли вдохнул,Прежде чем олово смертного часаВ якорь бессмертного часа вогнул.1990

II

Оn the drift; in the draft

I

От карлсбадской грязи до курильской гряды(Не гляди, коль решиться не хочешь ума)Опускается пани славянская тьма,Шевеля парашютные стропы.А от саклей саксонских до скал столбовых(И сюда не гляди, коль еще не обвык)Осторожно моргают косые рядыЭлектрических кладбищ Европы.Коробок заводной превращается в течьИ течет по ночному шоссе под уклон,В нем четыре жильца, помещенных угломМеж нетвердых стекольчатых створок.Полуспящий водитель не смотрит вперед,В подземельного мрака расстрелянный рот,А на заднем сиденье приходится лечь,Чтоб не вытек затылочный творог.

II

Л. Г.

Небесный начинается прилив,Колышутся медузы звезд все нижеИ – пылью лунной линзу запылив —Колеблют зренье в перископьем крыже.В поднебной лодочке катясь по дну,Почти проржавив крышу едкой пеной,Глядим на захребетную страну,Ошеломленную своей изменой.Хоть лучевою жижей и полныКолодези заoстренные башен,Но мы не знаем, так ли уж страшныОни тому, кто никому не страшен.Не так уж эти башни высоки…Но вавилонски небеса так низки,Что слышим плески ангельской трескиИ нам подглазья проедают брызги.Европа, опускается на твойСтеклянный дом, аквариум дыханья,Сей вавилонский сумрак паровой,Железного исполнен колыханья.Европа, опускается на нашСтеклянный домик, движущийся слепо,Вошедшее уже в последний ражКуреньями раскормленное небо