Собственность зверя
Шрифт:
Но если отец Лали не имел отношения к идее заполучить от меня стратегическую информацию, тогда кто? Нужно будет поговорить с Арджиевым. Если отец Лали не виноват, то и нести ответственность за все, что произошло, он не должен. Какая-то более амбициозная сволочь скрывалась среди его людей, мечтавших разрабатывать недра Севера. Да и с себя подозрения не мешало бы снять. Такая односторонняя презумпция невиновности никак не способствует деловым и прочим отношениям. А мне еще с людьми работать…
Сын еле слышно завозился, и я закрыл
— Который час?
— Самое время осмотреть спальню, — усмехнулся я и подхватил ее с ребенком на руки.
Комнатка оказалась небольшой.
— Ух ты, — тихо вздохнула Лали при виде детской кроватки рядом с большой. — Нира… как она это все успела?
— А Рэм разрешает ей встречаться с человеком? — опустил ее на кровать.
— От тебя ничего не скрыть, — сонно прошептала она.
— К счастью, — и я огляделся. — Хоть тут котом не пахнет.
Лали закатила глаза и покачала головой, меняя тему:
— Рэм беспокоится за сестру. Говорит, что рядом с ребенком-оборотнем должен быть оборотень-отец… что человека недостаточно… — Она вдруг испуганно раскрыла глаза и метнулась взглядом к моему лицу. — Прости…
— Он прав. Хоть и звучит жестоко… — И я опустился рядом.
Лали прижала к себе Илая и подлезла ко мне сбоку, прижимаясь. Я сгреб ее в объятья и поцеловал в висок. Шелк ее волос скользнул по носу, и я улыбнулся:
— Я бы не хотел другого отца. А от белоглазых меня бы никто не спас…
Показалось, ей смириться было тяжелее, чем мне. Но у меня на это было пятнадцать лет ненависти. Я уложил ее с собой на кровать, обнимая разом обоих. Илай вскоре снова занялся самым главным делом — повис на маминой груди, а я улегся удобнее и не мог оторваться, наблюдая, как пыхтит и трудится, помогая себе ножками… Такой крохотный, но уже такой сильный. Но еще более завораживающим зрелищем казалась его мама. В груди задрожало тихое довольное рычание, и она настороженно покосилась на меня.
— Тш, все хорошо, — погладил ее по плечу. — Медведь доволен…
— Ааа… — усмехнулась она. — А он тоже не расстроен, что медвежонок у него впопыхах не вышел?
— Как мы заговорили, — оскалился я. Захотелось аккуратно укусить дерзкую самку за аппетитное округлое бедро. — Скажем так, мы договорились, что следующего будем делать с чувством и без спешки…
Лали сжалась на это мое обещание, но я ничем помочь ей не мог. Обещать, что дам выбор? Не дам. Она — моя женщина.
— Но мы же это обсудим? — выдохнула она.
Илай уснул, и я осторожно потащил ее с постели к себе в руки.
— Обсудим, — усмехнулся.
Не мог ничего поделать — хотелось окунуть ее с головой в ее принадлежность мне. Я — не уступчивый кот, который обтер каждый угол в ее доме, но так и не решился ни на что. К счастью для него.
Она обхватила меня за шею, когда подхватил ее под попу и понес в гостиную. Для
Лали вздохнула особенно трогательно, когда потянул с нее футболку.
— Ты бы знала, как ты пахнешь, — прорычал , тяжело дыша.
Видел — мое желание ее пугает. И старался как мог не испугать еще больше. Но зверю было мало… И я выпустил его устанавливать свои правила и проверять границы на прочность. Уж слишком много здесь желающих отобрать у меня время с моей женщиной, и так будет и дальше. Как жаль, что потратил столько впустую, запугивая ее на базе…
Теперь же это все было невозможно терпеть — ее оголенная грудь, когда кормит сына, дразнит и провоцирует забыть, что зверь теперь не на первом месте. Каждый ее вздох, взгляд и невинное движение пальцев, заправляющих прядь за ухо, стекались каплями в чашу моего терпения. Я не буду тонуть в ней один…
То, как подхватил ее и усадил сверху, показалось резким. Пальцы на ее шее сжались чуть сильней нежного, и я влетел своими губами в ее, жмурясь. Прикосновение к чувствительной груди Лали встретила стоном, и я зарычал в ее рот, совершенно теряя голову. Я хватал губами все, что подворачивалось — скулы, шею, ключицу… Вкус молока разлился по языку, когда обхватил ее сосок губами. Член стал колом, голова закружилась, и по ушам ударило ее вскриком, когда с жадностью ворвался в нее на сухую. Черт! Как же все неправильно… Но лишь на два жадных вдоха. А потом по телу разлилась волна благодарности, когда Лали обхватила за шею и прильнула к ней губами, рвано дыша.
— Прости…
— Замолчи…
И все. И все двери открыты — врывайся в любую. Душа, сердце, тело — ничего не нужно забирать, оно все и так мое…
Первый раз вышел рваным, дерганым и жадным. Но я даже вздоха ей не дал, прижав к спинке дивана животом. Мне нужно было больше…
— Лали… Если что-то не так…
— Все хорошо…
И все равно ее вскрик ударил ножом по нервам, когда освежил ее метку. Страх накатывал волной — я боялся сделать ей больно, не разобравшись в ее эмоциях. Но она вдох за вдохом давала понять, что ей хорошо. И я все же отпустил себя снова. На ее светлой коже вновь расцвели узоры моих неосторожных царапин, перечеркивая линии ребер крестами. Я вжал ее в себя, разгоняя сердца до бешенства. Все смешалось в дикой пляске огня перед глазами — прошлое и будущее…
«Я умру без тебя…» — понял вдруг. Больше не один, и не все равно, что завтра. Я искал смерть… И не было ничего странного в том, что она оказала мне честь таким особенным способом. Не щадила — била больно осознанием, дрожала пламенем, плясала на струнах нервов, меняя негатив на позитив… И делала зависимым от маленькой, но такой желанной женщины, которая так сладко и нужно стонала на каждое мое движение. Когда Лали схватилась за мои руки, дрожа и пытаясь пережить новую агонию, я не стал щадить: