Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

(1905?)

354

Рота за ротой проходят полки –

Рота за ротой проходят полки — Конница, пушки, пехота; Кажутся сетью блестящей штыки, Кровью — погон позолота. Трубы торжественно маршем старинным Дух утомленный обманно бодрят, Мимо острога по улицам длинным Роты к вокзалам спешат. Там наготове, окутаны паром, Чудищем черным стоят поезда, Веет с полян отдаленным пожаром, Словно за ними горят города. Словно за гранью полян одичалых Гений возмездья сигналы зажег… Взводы шагают, зовет запоздалых Жалкой свирелью горниста рожок. Эхом ответным свистят паровозы, Дробных шагов заглушая молву, Сбылись ночные зловещие грезы, Сбылись кровавые сны наяву. Скоро по лону полей торопливо Воинский поезд помчится гремя, Заяц метнется в кусты боязливо, В встречной деревне заплачет дитя.

(1905?)

355

Плещут

холодные волны,

Плещут холодные волны, Стонут и плачут навзрыд. Гневным отчаяньем полны, Бьются о серый гранит. С шумом назад отступают, Белою пеной вскипев. Скалы их горя не знают, Им непонятен их гнев. Знает лишь вечер кручину Бездны зыбучей морской, — Мертвым сегодня в пучину Брошен матрос молодой. Был он свободный душою, Крепко отчизну любил, Братской замучен рукою, Сном непробудным почил. Стихло безумное горе, Умерло сердце в груди, Тяжко вздымается море, Бурю суля впереди. Бьются у берега шлюпки, Стонут сирены во мгле, Белые волны-голубки Стаей несутся к земле. Шлют берегам укоризны В песне немолчной своей… Много у бедной отчизны Павших безвинно детей!

(1905)

356

КАЗАРМА

Казарма мрачная с промерзшими стенами, С недвижной полутьмой зияющих углов, Где зреют злые сны осенними ночами Под хриплый перезвон недремлющих часов, — Во сне и наяву встает из-за тумана Руиной мрачною из пропасти она, Как остров дикарей на глади океана Полна зловещих чар и ужасов полна. Казарма дикая, подобная острогу, Кровавою мечтой мне в душу залегла, Ей молодость моя как некоему богу Вечерней жертвою принесена была. И часто в тишине полночи бездыханной Мерещится мне въявь военных плацев гладь, Глухой раскат шагов и рокот барабанный — Губительный сигнал: идти и убивать. Но рядом клик другой могучее сторицей, Рассеивая сны, доносится из тьмы: — Сто раз убей себя, но не живи убийцей, Несчастное дитя казармы и тюрьмы!

(1907)

357

НА ЧАСАХ

На часах у стен тюремных, У окованных ворот, Скучно в думах неизбежных Ночь унылая идет. Вдалеке волшебный город Весь сияющий в огнях, Здесь же плит гранитных холод, Да засовы на дверях. Острый месяц в тучах тонет, Как обломок палаша; В каждом камне, мнится, стонет Заключенная душа. Стонут, бьются души в узах В безучастной тишине. Все в рабочих синих блузах, Земляки по крови мне. Закипает в сердце глухо Яд пережитых обид… Мать, родимая старуха, Мнится, в сумраке стоит. К ранцу жалостно и тупо Припадает головой… Одиночки, как уступы, Громоздятся надо мной. Словно глаз лукаво-грубый, За спиной блестит ружье, И не знаю я кому бы Горе высказать свое. Жизнь безвинно молодую Загубить в расцвете жаль, — Неотступно песню злую За спиною шепчет сталь. Шелестит зловеще дуло: Не корись лихой судьбе. На исходе караула В сердце выстрели себе. И умри безумно молод, Тяготенье кончи дней… За тюрьмой волшебный город Светит тысячью огней. И огни, как бриллианты, Блесток радужных поток… Бьют унылые куранты Череды унылой срок.

(1907)

358

ПЕСНЬ УТЕШЕНИЯ

Что вы, други, приуныли, Закручинились о чем, О безвестной ли могиле, Аль о рае золотом? О житейском хлебе-соли, — Изобильном животе, Аль от мук гвоздиной боли На невидимом кресте? Запеклися кровью губы, Жизнь иссякла в телесах… Веют ангельские трубы В громозвучных небесах. Пробудитесь, светы— други, Иисусовы птенцы, Обрядитеся в кольчуги, Навострите кладенцы! Град наш сумрачною тучей Обложила вражья рать: Кто прекрасней и могучей Поединок зачинать? Победительные громы До седьмых дойдут небес, Заградит твердынь проломы Серафимских копий лес. Что, собратья, приуныли, Оскудели моготой? Расплесните перья крылий, Просияйте молоньей. — Красотой затмите зори, Славу звезд, луны чертог, Как бывало на Фаворе У Христовых, чистых ног.

(1912).

359

Правда ль, други, что на свете

Правда ль, други, что на свете Есть чудесная страна, Где ни бури и ни сети Не мутят речного дна. Где не жнется супостатом Всколосившаяся новь, И сумой да казематом Не карается любовь. Мать не плачется о сыне, Что безвременно погиб, И в седой морской пучине Стал добычей хищных рыб… Где безбурные закаты Не мрачат сиянья дня, Благосенны кущи-хаты И приветны без огня. Поразмыслите-ка, други, Отчего ж в краю у нас Застят таежные вьюги Зори красные от глаз? От невзгод черны избушки, В поле падаль и навоз, Да вихрастые макушки Никлых, стонущих берез? Да маячат зубья борон, Лебеду суля за труд, Облака, как черный ворон, Темь ненастную несут?

(1913)

360

ПАМЯТИ ГЕРОЯ

Умер, бедняга, в больнице военной

К. Р.

«Умер бедняга в больнице военной» В смерти прекрасен и свят, То не ему ли покров многоценный Выткал осенний закат! «Таял он словно свеча понемногу», Вянул, как в стужу цветы — Не потому ли с берез на дорогу Желтые сдуло листы. И не с кручины ль, одевшись в багрянец, Плачет ивняк над рекой… «С виду пригожий он был новобранец, Статный и рослый такой». Мир тебе, юный! Осенние дали Скорбны, как родина-мать — «Всю глубину материнской печали Трудно пером описать». Злая шрапнель с душегубкою-пулей Сгинут, вражду разлюбя, — Рыбарь за сетью, мужик за косулей, Вспомнят, родимый, тебя!

(1914).

361

В РОДНОМ УГЛУ

Не ветер в поле свищет — Военный гром гремит… Старинный романс Ах, зачем не ветер я, Не орел ширококрылый, Чтоб умчаться в те края, Где сражается мой милый! Сиротеет наш уют — Над рекой пожухлый домик, Как сверчок, докучен труд И стихов заветный томик. Словно нянюшкин костыль, На крылечке тень от вяза; Няня помнит, как Шамиль Воевал в горах Кавказа, Как бухарец бунтовал, Пал Рущук, и в крае вражьем Турку Белый генерал Потоптал конем лебяжьим. Ну, как в нынешнюю брань Всадник-лебедь не прискачет. Няня шамкает: «у бань Не к добру Барбос дурачит — Роет щебень, хвост ежом, Жди бескормицы и кражи… Ладу нет с веретеном У моей вещуньи-пряжи — Словно бес в веретене, Верещит, на темень злится. Знать, голубка, на войне Кровный кто по нам журится. Лен отсырел — бабьих слез На Руси прольется море… Молвь идет, что сам Христос Снизойдет на землю вскоре… Он, как буря, без ядра Супостата изничтожит… Есть поверье: серебра Ржа вовеки не изгложет Наша Русь черна избой, Да пригожа хлебным кусом»… Я дремлю, летя душой За победным Иисусом. Чую сечу, гром побед, С милым встречу предвкушая… О, война! в шестнадцать лет Ты, как сказка роковая!

1914.

362

На сивом плесе гагарий зык, —

На сивом плесе гагарий зык, — Знать, будет вёдро и зной велик, Как клуб бересты в ночи луна — Рассвету лапти плетет она. Сучит оборы жаровый пень, И ткет онучи чернавка-тень. Рассвет-кудрявич, лихой мигач, В лесной избушке жует калач, Глядит в оконце, и волос рус Зарит вершины, как низка бус. Заря Рассвету: «ах, в руку сон! Я пряла тучку — саврасый лен, Колдунья-буря порвала нить, Велела прялку навек забыть!» Рассвет на речь ту: «Хитрить не след, Не День ли купчик тебе сосед? Не я ли прялка? Мне в путь пора, — Настыла за ночь берез кора»… И стукнул дверью… А купчик млад В избу, как кречет, уходу рад. Чтобы с жалобным уснуть часок, Зымает Зорька ему сапог. Глядь, луч в оконце… Рыжеет бор, Рассвет над плёсом зажег костер. И День затмился: «любовь не в час! Не тятька ль Вечер спешит в лабаз! В лабазе ж сукна алей огня, До звезд, сударка, не жди меня»… И хлопнул дверью… Заря одна Пошла за полог бледнее льна, Слезой сытовой смочить рукав, Чтоб льны дыбились тучней дубрав, Чтоб рос под елью малыш-красик, И славил вёдро гагарий зык!

(1916)

363

МОЛИТВА

Упокой мою душу Господь Во святых, где молчит всяка плоть, Где под елью изба — изумруд — Сладковейный родимый приют, Там божница — кувшинковый цвет, И шесток неотрывно согрет? Облачи мою душу, Господь, Как зарю, в золотую милоть, Дай из молний венец, и вручи От небесной ограды ключи: Повелю серафимам Твоим Я слететься к деревьям родным, Днем сиять, со всенощного мглой Теплить свечи пред каждой избой!.. О, взыщи мою душу Творец — Дай мне стих — золотой бубенец, Пусть душа — сизый северный гусь Облетит непомерную Русь, — Здесь вспарит, там обронит перо — Песнотворческих дум серебро, И свирельный полет возлюбя — Во святых упокоит себя!