Сочини что-нибудь
Шрифт:
Оплачивая чужие счета, Койот не успевал даже посрать толком. Зато у других хватало времени собраться на акцию протеста и потребовать больше субсидий. Пока Койот жрал бутерброд с колбасой за рабочим столом, его соседей по району показывали по телевизору в новостях или у них брал интервью какой-нибудь сердобольный журналист из газеты. Беднота Сиэтла так голодала, что из всех болезней бояться могла только ожирения.
Койот тянул свою лямку и лямочку за окружающих.
Как-то раз, когда он сидел у себя в кабинете-клетушке, ему позвонил Бобер из кадров. Взяла с места в карьер:
– Как
Она сказала:
– Ситуация назревает.
Койота ждал билет, и, чтобы поспеть на рейс, пришлось шевелить булками.
Он ушел с работы пораньше и отправился домой собирать вещи. Подъехав, застал жену на соседней веранде: та сидела с Быком и Оленем, попивая из баночки пиво, хохоча беззаботно, будто не замужем и ребенка у нее нет. Схватив ее за руку и утащив домой, Койот спросил:
– Что тебе наплели эти неудачники?
Он спросил:
– Обосрали меня?
Койот теперь наведывался к Фламинго минимум раз в неделю, а в среднем – раза два или три. Черт, бензин и тот был дороже отсоса. Даже если дочка не плакала по ночам, Койот все равно укладывал ее на заднее сиденье, пристегивал и ехал кататься. Фламинго оставалась для него просто пурпурным колечком, следом на члене. У нее даже лица не было, а вот ленивым уродам не нашлось иного занятия, кроме как шпионить за Койотом и распускать сплетни. Если слух дойдет до жены, она не поймет.
– Бык назвал меня красивой, – ответила жена. – Олень сказал, что моему мужу страшно повезло.
– Знаешь, – возразил Койот, – не стоит верить всему, что говорят.
Он сам не заметил, как перешел на крик.
Оскорбленная, супруга ответила:
– Дорогой, не такие уж они и плохие. Тебе бы тоже послушать их истории.
– Не стану я никого слушать. У меня глаза есть!
Эти животные – прирожденные лгуны. Они подделывают документы на соцобеспечение и крадут чужую почту, проворачивают с ней аферы. Олень отмотал срок в тюрьме, а Бык и того хуже: каждую ночь снимает Фламинго – платит пятерку за отсос. Фламинго выглядит как ходячий мешок с мандавошками или чем она там болеет, а значит, Бык заразился. Койота несло: он утверждал, будто Бык отсидел в тюрьме за изнасилование Газели. Олень – за продажу детского порно. Фламинго чуть не каждый месяц бегает делать бесплатный аборт; в клинику ходит как на работу. Койот не понимал, как человек, называющий себя «добрым» католиком, может общаться с бывшими зэками, на совести которых – длинный след из нерожденных детей Фламинго. Койот прервался лишь на мгновение – чтобы жена расплакалась и принялась молить о прощении.
Жена рассмеялась.
– Аборты? Это Фламинго-то?
Койот ждал. Мысленно запретил себе бить жену. Ждал, пока она отсмеется.
Наконец жена отдышалась.
– Фламинго даже не девушка.
Кровь словно испарилась через поры на коже. Руки стало покалывать.
Жена, вновь рассмеявшись, сказала:
– Фламинго… как это называется… – Она постучала себя кулаком по лбу, щелкнула пальцами и воскликнула: – Трансвестит! – От нее несло перегаром. – Ты бы свою рожу видел!
Койот отвесил жене оплеуху.
Жена упала, прижала руку к губам. Взглянула на кровь на ладони. Крови было немного,
Схватив ключи со столика в прихожей, Койот выскочил из дома. Так и не убрав из салона пустое детское кресло, выехал на дорогу и вклинился в густой поток других машин, в которых ехали никуда взбудораженные незнакомцы. Койот знал, что брак – это как в кино, где все самые счастливые моменты спрессованы в трехминутную предысторию. Отчасти его работа в том и состояла, чтобы показывать посетителям супермаркетов эти предыстории, а после просить денег за остальную часть фильма. Койот знал: он еще не успел пристегнуться, а жена уже наверняка позвонила в полицию. Стояла одна из тех холодных ночей, когда быстро темнеет, и вот уже Койот колесил по улицам в поисках Фламинго.
– Мало того, что себе жизнь испортил, – бормотал он, – так еще загубил жизни жены и ребенка. Только Фламинго не пострадала.
Койот прямо видел, как хватает ее за тощую шею, – так и не научила никаким супертехникам.
Он открыл все окна, впустив в салон ночной воздух, и пел вместо украденного радио. Долго ездить не пришлось – Фламинго стояла на обычной точке, среди мусорных баков. Койот подъехал, и она просунула голову в окно.
– У тебя хороший голос, – заметила она. – Если хочешь, буду у тебя на бэквокале, сексуальной певичкой.
Она открыла дверь и забралась в салон.
Койот взглянул на ее страшенный парик, на пурпурные губы. Между ним и Фламинго лежали пробники леденцов от кашля в похожих на упаковки презервативов пакетиках. А среди них – мелочь. Фламинго знала грязные тайны Койота и все равно обрадовалась его визиту.
Она спросила:
– Где твоя лялька?
Койот хотел спросить, мол, а где у тебя киска, но сдержался. Плавно остановив свою колымагу, он сказал:
– Знаешь, я сегодня жену ударил.
Правда слетала с губ урывками, короткими фразами.
Он сказал:
– Я пришел убить тебя.
Он чуть не расплакался, но подумал, что это будет уже чересчур: слезам никто не поверит. Койот ждал, что Фламинго выскочит из машины.
Протянув к нему руку, она сказала:
– Папочка, я знаю, что ты меня обсчитываешь.
Обняв Койота за шею, она притянула его к себе. Койот не сопротивлялся. Упал, запутавшись в ремне безопасности, прижавшись щекой к мини-юбке Фламинго. Слыша ее запах, он произнес:
– Я умираю каждый день своей жизни.
Койот сам не заметил, как уснул.
Феникс [24]
Ночью в понедельник Рейчел звонит в другой город. Сидя в номере мотеля в Орландо, она прижимает трубку к уху и слушает: гудки. Смотрит в экран телевизора, листает каналы, выключив звук. Пятнадцать гудков. Шестнадцать. Тэд, запыхавшись, берет трубку после двадцать шестого. Рейчел просит передать трубку дочери.
– Пойду позову ее, – отвечает Тэд, – но чудес не обещаю.
24