Сочини что-нибудь
Шрифт:
Прижатый к полу, призрак молвил:
– Я ждал, надеясь, что ты все же не явишься.
Нанятый попрошайка! Мерзкий притворщик! Какой тонкий садизм, какой трюк. Феликс даже захихикал. Оторвав тело от земли и готовый отшвырнуть его в сторону, он прорычал:
– Как смеешь? – От боли в сердце он нанес старику удар тыльной стороной ладони, и тот снова рухнул. Феликса парализовало любовью и одновременно отвращением. – Ты не мой отец!
Старик присмотрелся к нему.
– Он и тебя одурачил.
– Меня еще никто не обманывал!
– Тайлер обманул тебя, – напомнило чудище.
В приступе отчаянного безумия Феликс М*** заорал, прося проводника вернуться. Хотя как можно называть его проводником? Ведь этот человек не приводит людей в нужное место, он их уводит прочь с пути, в пучину смятения. Феликс, давя в себе гнев и отчаяние, проорал:
– Твоя шалость удалась!
Он проорал:
– Ты ранил меня сильней любого лезвия и кулака! – Глянув на распростертое внизу тело, он крикнул: – Заканчивай, не то я – поверь на слово – раздавлю твоего гнусного сообщника!
Ответом ему было эхо собственных угроз, а дабы те не казались пустыми, Феликс поднял хрупкое тело и сдавил ему тощее горло. Жилка на шее билась, как у зайца, которому вот-вот сломают хребет.
Притворщик сипло, булькая, поинтересовался:
– Мальчик мой, тебе все еще нравится выдумывать новые слова? Помню, ты изобретал собственный, тайный, язык.
Об этом Феликс никогда и никому не рассказывал. Только отцу.
Он присмотрелся к мучителю: брови такие же, как на дагерротипе, который семья хранит, но брезгует показывать. Глаза – как состарившееся отражение тех, которые Феликс ежеутренне видит в зеркале. Ослабив хватку, он только и смог выдавить:
– Как?
Взглянув на него грустными глазами, старик шепотом ответил:
– Как и ты, сынок. – Он смиренно улыбнулся. – Тайлер больше не придет. Сколько ни жди.
– Тайлер? – переспросил Феликс.
Отец, этот старик, сказал:
– Твой проводник.
Без него отсюда не выбраться. Очевидно, старик – если он и впрямь отец Феликса – за долгие годы облазил туннели, нашел выход. И все же такая возможность казалась просто невозможной.
Феликс подумал о собственном сыне: ребенок еще дома, спит в кроватке. Всего за час жизнь паренька изменит направление, он станет сам себе капитаном. Еще одним мальчиком, которому придется создавать себя чуть не с нуля. Юношей, который вырастет бессильным перед любой угрюмой злобной женщиной.
– Ты его увидишь снова, – пообещал отец. – В том и беда. – Старик печально улыбнулся. – Лет этак через двадцать. Твой сын побьет тебя и уложит на лопатки, из гнева и любви, как я когда-то поколотил своего батюшку.
Здесь, в мрачных переходах отец отыскал деда. Здесь дед воссоединился с прадедом. Помимо предков Феликса, томились тут отцы бесчисленных сыновей.
– Что за помыслы у этого Тайлера? – спросил Феликс. – Чему он служит?
Старик, словно чувствуя растущую в сыне панику, тепло улыбнулся. На лице его уже выступили фиолетовые синяки.
– Прощаешь своего папочку?
– Прощаю, – робко ответил Феликс.
– Прощаешь Бога?
Феликс мотнул головой.
Отец с размаху ударил сына кулаком.
Из глаз посыпались искры. Потирая ушибленное место, Феликс заныл:
– Ты меня в ухо ударил!
– Простив лишь друг друга, спасения мы не обретем, – нараспев произнес отец, – нам надо простить еще и Бога.
Отец, не извинившись, сказал:
– Я буду искать вместе с тобой.
Он сказал:
– Мы вместе будем искать.
Феликс развернулся и пошел по следам из придуманных им же словечек: саркофагический… хитропасный… склепозный… мезотерический… тьмовоние… всесмрадный… влипчаянный… ощущасывать… неопистражуткий или же невыразижуткотрясающий. Он запалил еще страницу, надеясь, пока не остался совсем без огня и света, добрести до первого из них.
– Не будем торопиться с поисками обратного пути, – просил старик. – Давай углубимся в переходы. – Слова эхом отразились от каменных стен. – Отправимся на поиски стоящего приключения, прежде чем возвратиться к свету и воздуху, которыми и так успели насладиться.
Старик развернулся и побрел в темный лабиринт, слепо ныряя в непознанное. После недолгих колебаний Феликс последовал за ним.
Мистер Щеголь [46]
Не спрашивайте, откуда знаю, просто слушайте: когда в следующий раз решите, будто вы жирный, то знайте – есть те, кто выглядит хуже. Всякий раз, выполняя в спортзале кранчи или подъемы колен в висе, вообразите такую картину: есть те, у кого в этом месте растет другой человек. Там, где у вас студенистый выступ, в народе именуемый трудовой мозолью, у других – руки, ноги… почти целый человек.
46
Эпигастральный паразит.
Такое забавное обозначение «второго близнеца». Того, кто должен был стать вашим близнецом – сестрой или братом, – но застрял головой у вас в брюхе. У него нет мозга, нет сердца. Он паразит, а вы – носитель.
Такое захочешь – не придумаешь.
Прошу, послушайте. Если у вас где-то под мышкой растет еще человек, то поймите меня правильно, не обижайтесь. Я ведь почему это рассказываю? У меня тоже когда-то был такой паразит.
Хуже студенистого мешка подкожного жира может быть бессердечный и безмозглый чужак, который вдруг возьми да и вырасти у вас сбоку. Представляете, живете себе, живете, а тут – бац! – и такое.
Не спрашивайте, откуда знаю, но вот вы сделали сотню миллионов кранчей, пошли устраиваться в стриптизеры – ну, как в «Чиппендейлз», то есть просто накачанным танцовщиком, а вас спрашивают: «Эпилептические припадки случаются?»
Сразу после просмотра вас отправляют к врачу. Сестра дает планшет, к планшету прикреплена куча форм и ручка. Еще дают чашечку, в которую просят пописать. Мое агентство – даже не «Чиппендейлз», но спроси любого бывалого, никому не нужного стриптизера, в какой команде он выступал, и он, долго не рассусоливая, ответит: «Чиппендейлз».