Социальная утопия и утопическое сознание в США
Шрифт:
каждому бьыщ бы видны действующие социальные механизмы и где он мог бы с полным основанием и знанием
дела выносить свои суждения о всех социальных явлениях
и процессах, прбтекающих у него перед глазами.
Мечтали и о многом другом, мелком и большом, но
суть альтернативы, которая вставала за этими мечтами, носила отчетливо выраженный антропоцентристский характер. В центре утопического сообщества стояло не государство, не общество, а человек,— свободный, гармоничный человек, каким они могли его себе представить в
условиях отчужденного массового потребительского общества.
Таким образом, социальные идеалы, которые пытались
осуществить на практике коммуны 60—70-х годов, лежали
в основном в русле романтической, демократической и социалистической утопий, хотя применительно к той или
иной конкретной утопии это соответствие, как правило, никогда ие было полным и однозначным.
Характерно, что вопросы о формах собственности, способе распределения прибавочного продукта, организации
производства, которые так волновали утопистов XIX в.
и которым они обычно уделяли столько внимания, для
большинства современных утопистов-практиков оказываются как бы «проходными», второстепенными, рутинными
вопросами, решение которых вверяется стихии повседнев-
21 «Я пришел сюда,— рассказывает член одной из утопических
коммун,— потому что я хотел упростить, насколько это возможно, свою жизнь... Мне было от чего отказаться — от машины, магнитофона, от миллиона ненужных вещей...
В течение какого-то времени я пытался заниматься политикой, но наступило время, когда я больше не мог просто агитировать за социальные изменения, я должен был жить ими.
Изменения происходят пе где-то вовне или извне... Они происходят здесь. Вот с чего я должен начать, если хочу изменить всю
эту... систему.
...Мы больше не хотим, чтобы над нами довлели материальные
интересы или интересы карьеры, удерживающие нас на работе
с девяти до пяти, или стремление получить двухнедельный отпуск, погулять где-нибудь за городом на открытом воздухе.
Я мечтал быть членом какого-нибудь племени, где все заряжены на деятельность, где люди заботятся друг о друге, где
никто не обязан работать, но каждый хочет что-то делать, ибо
наше счастье и само наше существование зависит от каждого
из нас» (Melville К. Communes in the Counter Culture, p. 11, 12).
321
йс>й Лшзнй и общественного мыбнйя. Отчастй Э1*о связайо, по-видимому, с общей недооценкой вопроса с/ роли собственности в решении проблемы человека, /недооценкой, которая стала типичной чертой современной социал-демократической, буржуазно-критической мыбли и которая
не смогла так или иначе не сказаться на представлениях об альтернативном обществе. Отчасти это связано, видимо* и с тем* что практическо-утопическое сознание, сформировавшееся потребительским обществом (достигшим
высокого уровня материального развития и ориентированным на осуществление определенных целей), снимает
как несущественный вопрос о средствах их достижения.
Правда, в ходе решения практических задач, связанных с
«отладкой» механизма утопической коммуны, все эти
проблемы дают о себе знать в полной мере, но сути дела
это в общем не меняет: вопрос об утопических целях рассматривается вне непосредственной связи с вопросом о
средствах их достижения.
Жизнь в утопической общине могла на какое-то время
доставить ее обитателям чувство психологического облегчения и морального удовлетворения, ибо она, как правило, резко контрастировала с жизнью окружающего мира. На короткий период во многих коммунах действительно удавалось, несмотря на все материальные трудности, создать
новую атмосферу, свободную от духа стяжательства и потребительства, взаимной вражды, конкуренции, от страха
потерять работу и утратить свое положение в обществе, от подневольного труда и постоянной, порою бессмысленной «гонки за жизнью». Об этом чувстве облегчения и
свободы говорили многие коммуналисты22.
Однако проходило время, и если община не распадалась, а превращалась в сколько-нибудь устойчивую автономную систему, то тогда ей приходилось сталкиваться с
целым рядом рутинных, прозаических вопросов, связанных с хозяйством, регулированием отношений членов общины друг с другом и с окружающим миром, которые
порождали собственные противоречия, проблемы и трудности, отсутствовавшие в том мире, из которого они сознательно бежали.
Осуществить более или менее полно весь комплекс
провозглашенных принципов и закрепить их результаты
22 См.: Hourriet R. Getting Back Together; Melville К. Communes in the Counter Culture. N. Y., 1972.
322
в практике* повседневной жизни ни одной из коммун 60—70-х годов практически не удалось23. Реальный коммунальный порядок оказывался во многом не похожим на
тот, к которому стремились организаторы общин. В качестве примера можно сослаться на опыт той же Твин Оукс, тем более, что это была, так сказать, «целевая» община, организаторы которой хорошо знали, чего они хотят. Свидетельствует член общины: «Мы сами производим говядину, свинину и растительную продукцию; снабжаем себя
собственными молочными продуктами; сами ремонтируем
легковые автомобили и грузовики, а также сельскохозяйственные машины; сами выполняем работу архитекторов, плотников, водопроводчиков и электриков; доход мы получаем в основном от продажи веревочных гамаков, производимых кустарным способом, а также от продажи собственных публикаций, переписки на машинке, выполнения