Социологический ежегодник 2013-2014
Шрифт:
Отличие концепции «профессионального проекта» от таксономического подхода и функционализма заключается не только в том, что он является более гибким аналитическим инструментом изучения занятий как «эмпирических объектов» [Witz, 1992, p. 64], но также в том, что эта концепция охватывает разные уровни существования занятий и профессий – индивидуальный (практика работы индивида), корпоративный (уровень рабочего места и организационной иерархии) и институциональный (уровень профессиональных ассоциаций). Каждый из этих уровней привносит свои активы (assets) в развитие профессионального проекта – экономические, организационные, культурные [Macdonald, 1995, p. 57–58] – и позволяет проследить, в какой мере те или иные институты и правила работают на реализацию проекта или сопротивляются его реализации. Концепция профессионального проекта сдвигает фокус анализа в сторону экономизированного дискурса о занятиях и профессиях, где предполагается, что возвышение одних занятий и снижение статуса других лучше всего характеризуется конкурентной борьбой за монополию на рынках профессиональных
Этот взгляд на профессии Д. Скьюлли назвал узкосоциоэкономическим и ревизионистским по отношению к благодушным рассуждениям о служении профессионалов общественным интересам [Sciulli, 2009, p. 34–35]. Наступление на парсонианский функционализм в исследованиях занятий и профессий начали социологи – прежде всего Э. Фрейдсон и Т. Джонсон, а затем – М. Ларсон, Р. Коллинз и Э. Эбботт [ibid., p. 30]. Нас, однако, интересует позиция либерального экономиста Милтона Фридмана, который в своем манифесте «Капитализм и свобода» жестко критиковал сложившуюся систему монопольного рынка профессиональных услуг на примере американской медицины [Фридман, 2006, с. 161–186]. Этот подход мы назовем экономизмом.
Напомним, что еще Адам Смит уделял определенное внимание экономической организации мира профессий, но при этом отнюдь не ратовал за конкурентный рынок в сфере профессиональных услуг, поскольку полагал, что привилегии специалистов в сфере права и медицины обусловлены исключительной значимостью их труда для клиентов 33 : «Мы доверяем наше здоровье врачу, а наше состояние и иногда нашу жизнь и репутацию – юристу и адвокату. Такое доверие нельзя без риска оказать людям, находящимся в очень бедственном или низком положении. А следовательно, и вознаграждение их труда должно быть таким, чтобы давать им в обществе ранг, коего требует столь важное доверие» [Смит, 1962].
33
Р. Дингуэлл и П. Фенн в своей давней работе детально проанализировали возможности и риски рыночного регулирования профессиональной деятельности. См.: [Dingwall, Fenn, 1987].
Совсем иная позиция – у М. Фридмана, который усматривает в системе социального закрытия и монополизации рынка профессиональных услуг (посредством процедур регистрации, сертифицирования и лицензирования) наследие кастовости и архаичного гильдейского корпоративизма. Любопытно, что в своих аргументах против сложившейся в США системы самоорганизации сектора профессиональных услуг либеральный экономист солидарен с неомарксистской («левой») критикой института профессий. М. Фридман убежден в порочности лицензирования, которую он определяет как «процедуру, при которой для занятий определенной деятельностью необходимо получение лицензии от компетентного учреждения. Лицензия – это нечто большее, нежели простая формальность. Она предполагает демонстрацию претендующим на нее лицом определенных навыков или же прохождение определенных тестов, предусматривающих элемент конкуренции, и любое лицо, не обладающее лицензией, лишается права практики, а в случае занятий ею подлежит штрафу или тюремному заключению» [Фридман, 2006, с. 168–169].
М. Фридман полагает, что в существовании этой системы заинтересованы хорошо организованные профессиональные ассоциации, действующие в своих узкокорпоративных интересах и последовательно лоббирующие законы и нормативные акты, которые позволяют им сохранять и расширять контроль над регулированием спроса и предложения услуг. Социальное закрытие и монополизация рынков услуг осуществляются путем создания креденциалистских фильтров доступа к профессиональной практике и выработки сложной системы требований и правил, сопровождающих труд профессионалов: «Лицензиат часто устанавливает систему регулирования, аналогичную системе средневековых гильдий, причем штат облекает властью лиц данной конкретной профессии. На практике соображения, принимаемые во внимание при выдаче лицензий, насколько об этом можно судить со стороны, могут быть никак не связаны с профессиональной компетентностью» [Фридман, 2006, с. 165].
Американский экономист столь красочно рисует эгоистические устремления профессиональных сообществ по приобретению власти и привилегий за счет клиентов, что можно поверить в описанный неомарксистами «заговор профессионалов» против общественных интересов. По мнению М. Фридмана, практика жесткого лицензирования, основанного на внутренней экспертизе, несет в себе ряд проблем – как для самой профессии, так и для общества. Во-первых, квалифицированные врачи наделены столь широкими и исключительными полномочиями, что вынуждены выполнять работу, которую мог бы сделать средний и младший медицинский персонал [Фридман, 2006, с. 182]. Во-вторых, лицензирование «является главным средством, с помощью которого тормозятся технические и организационные изменения в области медицинской практики» [там же, с. 180]. В-третьих, практика лицензирования тормозит социальные изменения в самом профессиональном сообществе, потому что «после введения лицензирования люди, которые могли бы быть заинтересованы в изменении создавшегося положения, уже не могут оказывать влияние. Лицензии им не выдаются, поэтому они вынуждены менять профессию и теряют интерес к этой проблеме» [Фридман, 2006, с. 173]. Эти тезисы против системы профессионального лицензирования дополняются традиционными обвинениями профессий в монополизации своих услуг и стремлением не выносить сор из избы в случаях профессиональных ошибок и мошенничества.
Что же предлагает М. Фридман взамен? Он считает перевод профессиональной практики на рыночные рельсы и снятие лицензионных барьеров способом избавиться от устаревшего корпоративизма профессионалов. Защита интересов клиентов в этом случае может быть реализована путем наделения исполнителей профессиональных услуг юридической и имущественной ответственностью за совершенные ошибки. Применительно к медицине американский экономист считает целесообразным повысить роль рыночных посредников, которые могли бы заменить государство и благотворительные фонды в деле саморегулирования рынка. Этими посредниками могли бы стать «медицинские универсамы» – нечто среднее между страховыми компаниями и «долгосрочными бригадами» медиков, осуществляющих услуги на договорной основе [там же, с. 181–183]. Впрочем, сам М. Фридман признает, что его рецепты – не более чем умозрительные предположения и «демонстрация множества альтернатив нынешней системе организации медицинского обслуживания» [там же, с. 182].
Книга «Капитализм и свобода» написана М. Фридманом в начале 1960-х годов, когда профсоюзы рабочих и профессиональные ассоциации специалистов были сильны и задавали тон в отношениях с государством и работодателями. С тех пор многое изменилось – кризисы и радикальные неолиберальные реформы заметно сократили корпоративную власть профессиональных сообществ, а сами сообщества вынуждены адаптироваться к новым условиям, в которых границы профессиональной власти сужены потребительскими сообществами, страховыми компаниями и рынком. В Великобритании и других европейских странах именно система здравоохранения прошла через либерализацию, серьезно пошатнувшую статус профессионалов, превратившихся в наемных работников экспертного труда. И хотя доступ к занятиям врача до сих пор предполагает серьезный креденциалистский фильтр и связан с развитым комплексом этических норм и правил, все же власть профессиональных сообществ с того времени была существенно ограничена, о чем написал американский социолог профессий Э. Фрейдсон: «“Золотая эра” американской медицинской профессии завершилась в течение последней трети ХХ в. <…> Бюрократический менеджмент правительственных служб, частных страховых компаний, инвестиционных медицинских центров стал посредником в отношениях между врачом и пациентом. Многие врачи стали наемными работниками и виртуально оказались связанными определенными пунктами контрактного соглашения с теми, кто платит за их пациентов и услуги» [Freidson, 2001, p. 185–187].
В исследованиях социальной структуры и стратификации современных обществ профессиональный статус индивида стал одним из ключевых аналитических индикаторов. Стратификационный подход к пониманию профессионализма, с одной стороны, опирается на марксистский классовый анализ, с другой – на структурно-функционалистский взгляд на общество как на сложно организованную институциональную систему с относительно стабильными социальными ролями и устойчивыми правилами взаимодействия между массовидными социальными группами. В рамках стратификационного подхода можно выделить течения, представляющие разные стороны анализа: теоретическое визионерство, классово-стратификационный анализ и измерение престижа профессий.
Теоретическое визионерство основано на прогрессистской логике рассуждений, овладевшей в ХХ в. умами многих социальных теоретиков, которые стали очевидцами глубоких качественных изменений в жизни современных обществ и попытались найти причины и описать последствия таких изменений 34 . Начиная с работ Т. Веблена, посвященных технократии, это течение нашло своих последователей среди американских социологов и философов. Концепции постиндустриального общества Д. Белла, техноструктуры Дж. Гэлбрейта, спецнократии Э. Тоффлера, общества, основанного на знаниях, информационной экономики, креативной экономики и пр. исходят из того, что быстрые технологические изменения влекут за собой масштабные социальные, культурные и экономические перемены, которые выводят на сцену истории авангардные группы новых профессионалов, обладающих специальными знаниями и должностными позициями, что позволяет им формировать ядро обновленной социальной структуры. Для характеристики новых профессиональных групп не подходят старомодные «теории черт» или функционалистские концепции, поскольку организационный, информационный, технологический и культурный контексты, в которых они действуют, совершенно иные: это креативные организации, фабрики мысли, виртуальные офисы, транснациональные корпорации, глобальные мегаполисы и т.п. Визионерские теории общественной эволюции отнюдь не сводятся к футурологическим спекуляциям; авторы этих концепций обычно опираются на обширный и разнообразный эмпирический материал, что позволяет им увидеть важные тенденции трансформации социетальных обществ. Терминология, использующаяся в этих концепциях, нередко становится неотъемлемой частью тезауруса социальных наук, как это произошло с понятием постиндустриального общества. Социологии профессий эта группа теорий предложила целый ряд инсайтов, касающихся глубоких и повсеместных изменений не только социальных позиций профессионалов, но и самой концепции профессионализма.
34
Наилучшим образом эта группа теорий в связи с социологией профессий проанализирована в работе С. Бринта: [Brint, 2001].