Социологический ежегодник 2013-2014
Шрифт:
Группы преследуют полностью противоположные цели. Сторонники «сил Давоса» выступают за трансформированную «некапиталистическую» систему, которая тем не менее должна сохранить три основные особенности существующей системы – иерархию, эксплуатацию, поляризацию (с. 4). Сторонники «сил Порту-Алегри» выступают за принципиально новую, до сих пор не существовавшую систему, которая должна быть относительно демократической и относительно эгалитарной.
Эти направления, подчеркивает Валлерстайн, весьма условны, поскольку на сегодняшний день не существует центральных организаций, представляющих их интересы, а сами группы еще весьма неоднородны, и их сторонники имеют глубоко различные стратегии борьбы. Внутри «сил Давоса», например, есть сторонники жестких мер, выступающие за уничтожение противников, и те, кто стремится объединить представителей групп на основе таких моделей преобразования, как «зеленый капитализм»
Эта запутанная политическая картина, отмечает Валлерстайн, усложняется тем, что большая часть политического истеблишмента, СМИ, экспертов и ученых не признают грядущую гибель капиталистической системы и рассуждают о кризисе с позиции временных трудностей. Тем не менее эту проблему необходимо активно обсуждать, считает Валлерстайн. Как сторонник «сил Порту-Алегри», он выделяет краткосрочные (3–5 лет) и среднесрочные политические меры, направленные на победу в борьбе за новую систему.
В краткосрочной перспективе левым силам необходимо будет выбрать между перераспределением доходов в пользу либо более слабых, либо более сильных по принципу «наименьшего зла», учитывая, что колебания мир-системы нанесли сильный удар по слабым государствам, слабым группам и слабым домохозяйствам, а правительства многих государств увязли в долгах. В среднесрочной перспективе необходимо сделать четкий выбор между альтернативой «сил Давоса» и альтернативой «сил Порту-Алегри», поскольку компромисс между двумя этими тенденциями невозможен. Варианты потенциального будущего в понимании Валлерстайна следующие: либо мы получим значительно усовершенствованную мир-систему, либо мы получим ту, которая как минимум просто плохая или же, возможно, намного хуже (с. 5).
И. Валлерстайн предлагает комплекс тактических действий по выходу из кризиса. Во-первых, считает социолог, необходим серьезный интеллектуальный анализ, в котором приняли бы участие не только экспертное сообщество, но и широкие слои населения. Во-вторых, необходимо отказаться от цели экономического роста, заменив ее на максимальный отказ от коммерциализации. В-третьих, требуется создавать местное и региональное самоуправление для решения базовых проблем жизнеобеспечения (пища, кров). В-четвертых, запрет существования любых иностранных военных баз, что должно привести к сокращению ресурсов, затрачиваемых на поддержку военной сферы. В-пятых, необходимо обеспечить реальное стремление к уничтожению любых видов социального неравенства (полового, расового, религиозного, этнического и др.). И конечно, завершает свою мысль Валлерстайн, нет смысла надеяться на построение лучшей мир-системы к 2050 г. без предотвращения угроз изменения климата, пандемии, ядерной войны (с. 5).
В заключение Валлерстайн отмечает, что теперь, когда система не может функционировать нормально и уже потеряла равновесие, любое, даже малейшее движение может произвести значительный эффект. Совокупность же действий в сумме окажется достаточной для того, чтобы изменить баланс сил в борьбе за создание новой мир-системы.
Культуры экономического кризиса: Введение
Ключевые слова: экономический кризис; глобальный информационный капитализм; экономическая культура; новая экономическая система.
Поскольку любая экономическая система опирается на культуру и социальные институты, редакторы сборника «Последствия: Культуры экономического кризиса» и авторы вступительной статьи – М. Кастельс, Ж. Караса, Г. Кардозо – рассматривают развертывание мирового экономического кризиса, начавшегося в 2008 г., с точки зрения его влияния на эволюцию культурных практик и повседневных ценностей, определяющих поведение людей.
Они подчеркивают, что кризис глобального капитализма не ограничен по сфере своего воздействия только сферой экономики, а представляет собой структурную и многостороннюю трансформацию капиталистической социальной формации. Всесторонний анализ позволяет утверждать, что человечество вступает в новый социально-экономический этап, значительно отличающийся по своим особенностям от характеристик интенсивно развивавшегося в предшествующие три десятилетия глобального информационного капитализма.
Наряду с информационно-коммуникационными технологиями и глобализацией облик информационного капитализма определила новая культура, своими корнями уходящая в социальные движения 1960–1970-х годов. Основной ее особенностью стал этос свободы, предопределивший впоследствии расцвет индивидуализма и экономической дерегуляции.
Столь радикально изменившие сегодняшний мир технологические инновации были разработаны в кампусах исследовательских университетов, где соединились страсть к открытиям и протест против субординации и корпоративного истеблишмента. Предпринимательская энергия опиралась на дух индивидуализма, свысока относящегося к организованной социальной деятельности и государственной бюрократии. Новая культурная идеология, основанная на идеалах свободы и предпринимательства, расчистила путь для экономической дерегуляции, приватизации и либерализации, развязавших стихию глобального свободного рынка.
Глобальный информационный капитализм продемонстрировал миру исторически уникальные черты социальной структуры, логику глобального сетевого общества, основанного на цифровой сетевизации всех основных видов человеческой деятельности. С другой стороны, под влиянием кризиса, возникшего вследствие противоречий и деструктивных тенденций в информационной модели экономического роста, наметились и возможности его дальнейшей трансформации.
Основой информационной экономики, а впоследствии и причиной ее кризиса стал дерегулированный глобальный капитал, опирающийся на неограниченные возможности финансового рынка и институтов, распространившихся по всему миру посредством глобальных компьютерных сетей. Непомерно разросшаяся финансовая инфраструктура обеспечила основу повсеместного формирования глобального финансового рынка, глобальных компьютерных сетей и финансовых институтов, которые обладают огромными вычислительными мощностями для оперирования сложными математическими моделями, предназначенными для управления все возрастающей комплексностью финансовой системы; последняя, в свою очередь, посредством электронных трансакций дирижирует ходом всех финансовых событий.
Дерегуляция финансовых рынков и институтов создала неограниченные возможности для передвижения по всему миру свободных потоков капитала, преодолевающих любые попытки препятствовать им на национальном уровне, виртуализации капитала и информационной турбулентности, затруднив любые попытки достичь финансовой прозрачности рыночных операций.
Говоря о причинах кризиса, нельзя не упомянуть и культурные особенности поведения финансовой элиты. Соединение экономической дерегуляции и индивидуализма как образа жизни привело к появлению нового типа финансовых и корпоративных менеджеров, чьи усилия направлены в основном на достижение их собственной сиюминутной выгоды, ради которой они порой идут на весьма рискованные решения. Для рационализации своих решений они создают изощренные математические модели, скрывая процессы принятия решений и пренебрегая интересами других участников финансовых трансакций. Культурный девиз-стереотип «Я – первый» превращается в ключевой компонент бизнес-менеджмента (с. 2). Кризис, таким образом, стал результатом кумулятивного воздействия порой мало что значащих сами по себе и даже кажущихся абсолютно безвредными решений, принятых отдельными трейдерами, сотрудниками банков и банками. Нельзя не упомянуть в этом ряду также о роли конкуренции управляющих экономических элит.
Парадоксом стало возникновение кризиса именно в США – эпицентре новой высокопродуктивной экономики, явившейся результатом распространения технологических инноваций и использования профессиональной компетенции высокообразованной рабочей силы (с. 6). Финансовый кризис спровоцировал здесь промышленный и фискальный кризис, а впоследствии и рост безработицы, и падение потребительского спроса, вынудил правительство направить значительные усилия на то, чтобы остановить экономический спад и стабилизировать финансовую систему. Как результат возник кризис политической легитимности, став причиной существенной дестабилизации жизни общества в целом. Усилились социальные протесты, возросла роль популистских движений на политической сцене; сложившаяся культура индивидуализма стала питательной средой ксенофобии, расизма и враждебности, все более порывая с идеологией «социальных фабрик». Пропасть между правительствами и их гражданами становилась все больше. Возросла культура страха на фоне незначительных всплесков альтернативной культуры надежды.