Содержательное единство 2007-2011
Шрифт:
Простейшие выкладки показывают, что именно по подобным локомоционным группам и был нанесен основной удар. Они оказались наиболее сильно сброшены вниз. Оставим даже в стороне вопрос о том, что это их заслуженный удел, ибо они вожделели капиталистических перемен и не желали видеть, что акторы и тенденции носят именно рассматриваемый мною характер.
Оставим также в стороне вопрос о том, что именно два уводящих от власти контрлокомоционных потока – сахаровский и солженицынский – дали подобный совокупный результат. Интеллигенция в ее рассмотренных мною модификациях дала вовлечь себя в эти потоки и отвлечь от единственной реальной задачи – задачи постиндустриальной трансформации своего общества. Что отвечало и совокупным интересам нашего общества, и классовым
Оставим это в стороне и подчеркнем только, что бедность носит структурный характер. И является в этом смысле беспрецедентной.
Рассмотрим условный профиль современного общества (рис. 23).
Место локомоционных групп в этом профиле означает только одно – что российская бедность носит структурно-регрессионный характер. А российский процесс, тем самым, представляет собой именно то, о чем я говорил выше (рис. 24).
Но регрессионный процесс не имеет тормозов. Можно управлять скоростью погружения в регресс, но нельзя стагнировать регресс, зафиксировать его на некоторой фазе. Впрочем, и это мы уже рассмотрели выше с теоретической точки зрения (рис. 25)
Уходя в бесценностное и антиценностное потребительство, попадая сразу из него в регресс, двигаясь из регресса в "зооциум" (догосударственную племенную стаю) и выпадая из него в "социофлору", российское общество инволюционирует. И эта инволюция как бы отвечает интересам правящего "политического класса", который уютно чувствует себя в таком инволюционном процессе.
Но инволюция предполагает некие метаморфозы, связанные с государственностью. Государственность не может вольготно существовать в условиях регресса. Как бы ни груба была эта государственность – она все равно нуждается в тех тонких вещах, которые регресс размывает и вымывает. Отсюда принципиальная непоследовательность существующего политического класса.
Цепляясь за государственность, он вынужден осуществлять контррегрессивные изменения. Но как он может осуществить эти изменения? В чем социальная база? На какие группы он может в этом опереться? Как выглядят эти группы? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мне придется еще раз вернуться к регрессу и социальному профилю (рис. 26).
Ситуация с профилем социальной значимости – вроде бы очевидна. Но есть одно возражение, которое чаще всего приводится. Оно звучит так: "Да, по относительным социальным возможностям, возможностям в рамках советского профиля и советского предложения, – локомоционные группы сдвинулись именно таким образом! Но почему вы берете эти относительные возможности? Возьмите абсолютные! Эти группы не стоят в унизительных советских очередях, не находятся под прессом номенклатуры, не прикованы к советскому убогому сервису, не закрыты "железным занавесом"! Почему вы все это скидываете со счетов? Интернет! Информационную свободу! Свободу вообще!"
Никоим образом это все со счетов сбрасывать нельзя. Но нельзя игнорировать и другое – логику социального воспроизводства.
Эта логика складывается из двух компонент. По аналогии с тяжелой и легкой промышленностью, я называю эти компоненты тяжелой и легкой составляющей в системе воспроизводства (рис. 27).
Необходимо признать, что для
Но с тяжелой компонентой все по-другому. При советской власти эта тяжелая компонента была, конечно, несовершенна. Но она была! Сейчас ее нет вообще. Врач, учитель, профессор вуза, инженер в системе ВПК – все эти группы на свои накопления от заработанных честным путем средств ну уж никак не могут купить квартиру детям. А в перспективе не могут дать им ни образования, ни медицинской защиты. Значит, эти локомоционные группы лишены воспроизводственного потенциала вообще!
Я не хочу обсуждать все остальное! Остальное, во-первых, не столь однозначно. И, во-вторых, носит вкусовой характер. Можно спрашивать: чем денежная кабала лучше кабалы политической? Но тут могут быть разные ответы. И поэтому я это обсуждать не хочу. Я только спрашиваю о воспроизводстве и о структуре бедности и богатства. Я хочу зафиксировать, что локомоционные группы лишены законного воспроизводственного потенциала. Что эти группы приговорены к бедности не по качеству своего труда, а по указанному им со стороны государства месту в социальной иерархии. И что, тем самым, эти группы люмпенизированы и маргинализованы, обречены на недовоспроизводство.
Между тем, подобный способ обращения с локомоционными группами не свойственен даже самым бедным африканским странам. Я уж не говорю о государствах Европы и Азии. Российские трансформации последних 20 лет, почему-то получившие название "переходного периода", носят отчетливо регрессивный характер. И богатство, и бедность у нас являются регрессивными.
Россия оказалась слабым звеном в определенной цепи. Правящие группы здесь пошли дальше, чем где угодно в мире, в вопросе об этом самом "ходе конем". То есть, о возможности сохранения позиций в обмен на качественное ухудшение состояния социума и государства.
Наконец, подобный регрессионный сценарий предполагает отсутствие каких-либо устойчивых укладов, каких-либо формаций как таковых. В регрессионном потоке нет и не может быть укладообразующих элементов, поскольку нет воспроизводства основных социальных групп. А именно воспроизводственный контур и характеризует уклад как устойчивую систему.
Вот та рамка, в пределах которой придется решать все политические задачи. И никуда эта рамка не денется.
При ее наличии можно выбрать две стратегии (рис. 28).
Любая попытка разместить политическую устойчивость в пределах регресса плоха не тем, что она представляет собой борьбу за устойчивость, а тем, что она не отменяет регресс и тем самым не может добиться реальной устойчивости. Когда Владислав Сурков честно признается, что (цитирую): "Иллюзия стабильности, которая у нас есть, да вы и сами это знаете, это хрупкая стабильность. Что-то начнется, и страна уедет совсем в другую сторону", – он вольно или невольно описывает именно эту ситуацию.
Но всякое общественное обсуждение этой ситуации нарывается на табу невероятной силы. Попытка указать на данные, вроде бы непреложные, обстоятельства приводит к тому, что твои оппоненты обрушивают на себя и других рационально необъяснимый (но вполне закономерный в свете всего вышеописанного) истерический поток невротическо-защитных мантр. Именно мантр, а не аргументов.
При этом, видимо, включаются две программы – целевая и ценностная.
Целевая состоит в том, чтобы защитить сформировавшийся способ существования. Оппоненту говорится следующее: "Вот наш способ!" (рис. 29).