«Сокол-1»
Шрифт:
Никитин, который вез в машине штабные документы и Знамя части, решил, чтобы лишний раз не рисковать, подождать полк у переправы, а Кацена с пропуском отправил назад.
Даня по дороге остановил крытую брезентом санитарную машину. Сел в кабину возле шофера и оторопел: за рулем — его старый друг Володя Белов, с которым вместе занимались штангой в клубе строителей на Крещатике.
Встреча с добрым товарищем — в любой обстановке радость. Ехали, рассказывали о себе, вспоминали прошлое. И вдруг — взрывы бомб.
У посадок Кацена встретили Гловацкий, Спиридонов, Шаньков. Даня вручил им пропуск и почувствовал, как предательски подкашиваются его ноги. Врач уложил его на траву, осмотрел: несколько осколков впились в тело.
Полк двинулся к переправе. Когда подходили к ней — увидели целые стаи «юнкерсов», «хейнкелей», услышали взрывы бомб, от которых седой Дон буквально становился на дыбы.
В реке барахтались, цепляясь друг за друга, за все, что попадется под руки, сотни людей. А фашисты били и били, превращая русло в кипящий котел.
Не могло быть и речи об организации немедленной переправы. Встретивший полк Никитин приказал всем укрыться в кустарнике на подступах к переправе и ждать наступления темноты.
Только дождаться ее не удалось.
— Танки! Немецкие танки! — прокричал неизвестно откуда взявшийся кавалерист. Пулей промчавшись мимо, он вместе с конем бухнулся в воду, поплыл к тому берегу.
И тут же послышался грозный грохот. Лицо Никитина стало белым как бумага. Ведь с ними — Знамя части, документы.
— Выход один, — решил Спиридонов, — перебираться вплавь. Я хорошо плаваю, могу преодолеть реку со Знаменем.
— Тогда штабные документы беру себе, — сказал Никитин, — постараюсь тоже спасти.
В прибрежных кустах Никитин заблаговременно припрятал пару бревен. Они связали их. Потом Спиридонов обернул вокруг себя Знамя части, прочно закрепил его. Никитин извлек из машины толстый пакет в непромокаемом прорезиненном мешочке, засунув его за пазуху. В том пакете находился и «Формуляр 9-го ИАП», благодаря которому мы теперь имеем возможность восстановить день за днем всю боевую историю полка.
— Шаньков, Погорелый — в воду, цепляйтесь за бревна! — приказал начальник штаба.
— Разрешите, я останусь здесь, Виктор Семенович, — заявил вдруг Шаньков.
— А я машину не брошу, — твердо сказал Погорелый.
— Да вы же погибнете тут. Слышите, танки уже совсем близко.
— Слышу гул танков, — ответил врач Шаньков, — слышу и звуки боя. Наши вступили в схватку, будут раненые, мое место сейчас здесь.
— А я не могу бросить машину, — упрямо твердил Василий.
Вблизи грохнул взрыв — разорвался танковый снаряд.
— Ну что ж, может, вы и правы. Передайте Гловацкому, пусть держится с людьми до последнего, спасем Знамя и документы — придем на помощь.
Они уже были на середине реки, когда снова налетели «юнкерсы». Градом посыпались бомбы. Шаньков и Погорелый увидели, как отбросило от бревен Спиридонова и он медленно поплыл, работая только одной рукой.
— Знамя части! — вскрикнул Миша Шаньков и бросился в воду.
Бомбы рвались впереди, позади него, но он упрямо плыл к Спиридонову, даже не пытаясь уклоняться от взрывов и осколков бомб. Полковой врач думал только об одном: спасти Спиридонова, спасти Знамя. Он не мог даже представить себе, как можно явиться к Шестакову без боевого символа чести полка.
Шаньков подхватил Дмитрия Спиридонова, когда того уже окончательно покидали силы: он был оглушен и контужен…
А Василий Погорелый, оставшись в одиночестве, метался вокруг своей «эмочки», не зная, что предпринять, как выйти из создавшегося положения. Он решил ни за что не оставлять вверенную ему машину и, если доведется умереть, так рядом с ней.
Грохот боя все ближе подступал к берегу. В нем принимали участие и не успевшие переправиться вплавь шестаковцы. Руководил отражением атаки фашистских танков пожилой усатый майор, комендант переправы. От него прибежал посыльный, кинулся к Василию:
— Майор очень доволен вашими ребятами, дерутся как львы! Помоги подбросить им гранаты.
— Грузи, быстро! А насчет львов ты прав. У нас ведь и командир Лев!
— Как лев? — не понял солдат.
— Лев Шестаков, Герой Советского Союза.
Солдат нагрузил в «эмку» противотанковых гранат из валявшихся у переправы ящиков.
— Поехали!
— Далеко?
— Да с километр…
Действительно, «передний край» — рукой подать. Уже издалека было хорошо видно, как, распластав над собой черные космы дыма, горело несколько танков. Объезжая их, движутся другие стальные громадины, изрыгая из стволов пламя.
Вместе с закатом остывал и накал вражеской атаки. День клонился к вечеру. Немец решил, видимо, окончательный штурм Казанской переправы перенести на завтра.
Увидев родную «эмку», к ней потянулись Борис Гловацкий, Семен Пирогов, Даниил Кацен. Все они были здесь, поднимали дух людей, организовывали оборону.
Подошел и комендант переправы.
Он пожал руку Гловацкому:
— Удивили вы, авиаторы, меня. Здорово деретесь!
— У нас в полку так заведено. Командир этому научил.
— Крепкий, видимо, у вас командир, — покрутил усы комендант. — Ну, ладно, у нас впереди ночь. Должны успеть все переправиться. В первую очередь — авиаторы. Может, завтра они придут к нам на выручку.