Соколиная охота
Шрифт:
Радульф замолчал, уронив голову на грудь.
— Я не жалуюсь, — заговорил он вновь. — Я хочу тебе сказать, Вэланд, что эти последние месяцы были лучшими в моей жизни.
Германец напряг руки, чтобы уменьшить давление на легкие.
— Мне уже ничего не надо, но если на мою долю придется кое-какое серебро, ты позаботишься, чтобы оно было доставлено моей родне? Валлон говорил, что у нас будет кое-какой навар, и я не думаю, что капитан пожалеет для меня нескольких монет. Он человек нежадный.
Вэланд качал головой, не в силах произнести и слова.
— Я знаю, сам ты это сделать не сможешь. Но я разговаривал со стариной Гарриком, и он сказал, что доберется до Новгорода, а оттуда отправится домой. Я попросил его заглянуть к моей родне и сказал ему, что если он думает вернуться к крестьянскому труду, то там есть неплохая земля. Я также рассказал ему о своих сестрах и намекнул, что он правильно поступит, если возьмет одну из них, чтобы согревала ему постель.
Вэланд проглотил подступающий к горлу ком.
— Я все сделаю, друг, но это еще не конец.
Он вытер ладони о колени. Радульф засмеялся.
— Сколько лет я тебя знаю, и это первый раз, когда ты назвал меня другом. Помолись за меня, Вэланд.
Сокольник сделал еще один шаг. Протрубил рожок, и лопари выпустили залп стрел. Не меньше трех ударили в Вэланда, но луки оленеводов были слабы, и стрелы с костяными наконечниками отскочили от кольчуги. Он рванулся назад, к своему оружию, в то время как пес кинулся вперед на лопарей, и его наводящие ужас прыжки заставили оленеводов попятиться. Сокольник заметил древко, воткнувшееся в его кожаный панцирь.
Вэланд подхватил лук левой рукой, меч правой и с диким воплем кинулся к лопарям, охраняющим веревку, удерживающую одну из елей. Прежде чем он добежал, раздался звук лопающейся струны, затем еще один, и ели со свистом выпрямились. Вэланд увидел, как веревки, привязанные к Радульфу, туго натянулись.
— Нет!
Черный на фоне неба, германец взлетел вверх, затем раскинул руки и ноги в стороны, и две части с треском разорванного тела, качаясь, повисли на верхушках ели. Кровь и внутренности ливнем рухнули на Вэланда. Что-то теплое и влажное удушило его крик. Громкий вой поднялся среди лопарей. Они ринулись к нему, и сокольник стремглав помчался прочь, понимая, что его отрежут от выхода из аллеи до того, как он добежит. Стрела уткнулась ему в ребра, и ее острие проткнуло кольчугу. Перед ним выскочил подросток и ударил его копьем прямо в грудь. Ударом меча он разрубил его древко, но из-за столкновения и контрудара потерял равновесие и упал на землю. Пытаясь подняться, он заметил пару вставших перед ним ног. Глянув вверх, сокольник увидел мужчину, заносящего над ним каменный топор. Он откатился вбок и взмахнул мечом, описывая им полукруг, пересекшийся с коленями лопаря. Закричав, оленевод повалился.
Вэланд поднялся и рванул напролом сквозь толпу нападавших. Большинство отшатнулось, завизжав так, будто их атаковала некая сверхъестественная сила. Один остался стоять как загипнотизированный, и Вэланд мощным ударом отбросил его в сторону. Он прорвался через их фронт, пес летел рядом с ним, две стрелы торчали в его кожаной броне, а пасть была вся в крови. Пес поднял на него глаза, будто хотел спросить: «Что теперь?»
Движение спереди привлекло внимание Вэланда. Стадо северных оленей. Сотни животных, льющихся серо-коричневым потоком в паническом бегстве. Сокольник ускорился, чтобы бежать наравне с ними. Через полмили стадо стало отклоняться вправо. Когда мимо него промчались последние, он свернул налево.
Глянув назад, Вэланд не увидел погони. Олени уничтожили его следы. Смерть Радульфа, вероятно, удовлетворила их желание отомстить за убитых лопарей, а нанесенный им германцем урон, возможно, отбил у них желание его преследовать. Он остановился, чувствуя, как кольнуло в бок.
Пес резко развернулся. Вэланд оглянулся и увидел несущуюся на них свору собак, ведомую белым волком с синими глазами. Зверь, то ли полуволк, то ли полусобака, решительно приблизился к ним, и пес Вэланда встретил его лоб в лоб. Клубок шерсти и челюстей завертелся по земле. Когда пес отделился от свалки, нападавший едва держался на лапах. Свора подлетела, но вместо того, чтобы напасть на Вэланда, накинулась на своего израненного вожака.
Между деревьями мелькнули фигуры. Шеренга лопарей, шириной в сотню ярдов. Пес Вэланда метнулся к ним со свисающими из пасти кровавыми слюнями. Лопари подбежали к своре и разогнали ее пинками и ударами хлыстов.
Вэланд не кинулся наутек. Он воткнул перед собой меч и приготовил лук. Пес зарычал.
— Хватит смертей! — крикнул сокольник.
Слезы ярости и понимание того, что он бессилен исправить положение, мутили его взор.
— Пожалуйста, я сожалею, что Радульф убил ваших людей, но мы не работорговцы. Никто на вас не охотится.
Лопари посмотрели по сторонам, черпая отвагу в своей многочисленности, и, выставив вперед оружие, двинулись в атаку. Вэланд выстрелил и не стал смотреть, куда попадет стрела, а скорее дал деру. Он мчался как безумный, направляясь туда, где путь казался свободнее. Звуки погони постепенно стихли, но он продолжал бежать.
Чтобы вернуться к реке, он должен был сделать большой крюк. Вэланд взглянул на небо: скоро стемнеет. Он пошел быстрым шагом. Кольчуга, должно быть, весила тридцать фунтов, но без нее он был бы уже мертв.
Он уже думал, что оторвался от погони, как вдруг резко остановился, увидев следы оленей. Он что, бежал по кругу? Нет. Это были следы группы, покинувшей лагерь утром. Они не могли уйти далеко. Его взгляд метался по сторонам. Рожок протрубил сзади, и ему ответил другой спереди, но уже ближе. Пути отрезаны. Он побежал в сторону. Самое большее, на что он был сейчас способен, — это усталая трусца, а до безопасного места было еще далеко. Лопари выследят его и будут охранять все пути, ведущие к реке. Он подошел к болоту, снизившему его темп до осторожного шага. Скоро стемнеет. Хмурое небо не давало ни малейшего намека на местоположение заката. По лишайнику на стволах деревьев он определил, что направляется на север.
Сумерки постепенно сгустились до полной темноты. Наступила ночь, настолько черная, насколько это вообще возможно. Даже имея в качестве поводыря своего пса, он не смог бы пробраться через топи и затоны. После того как он в третий раз был вынужден опуститься на колени, стало ясно, что придется дожидаться, когда разойдутся тучи или поднимется солнце. Он на ощупь пробрался в заросли ольхи и нашел пятачок сухой земли. Где-то в лесу застучали в барабан. С другой стороны раздалась ответная дробь. Барабаны обменялись сообщениями и затихли.