Соколиные перья и зеркало Кощеевны
Шрифт:
— Остерегайтесь в пути всадников — дозорных дочери Хозяина Нави, — объясняла Таисия. — Их у нее четверо: Утро, День, Вечер и Ночь. Утро и День обойти легко, силы они особой не имеют, а Вечер и Ночь — въедливые и лютые. Если учуют, то ни за что не отвяжутся. Полкану не верьте. Дурной он. Хуже Дива. Ну этого-то балбеса, возомнившего себя оперным певцом, вы уже встречали. Поэтому разберетесь.
Перед тем как попрощаться, она вручила Еве свою необычную прялку вместе с веретеном.
— Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце, служанок твоей недоброжелательницы подкупить, — пояснила она, показывая, как обращаться с диковинным даром. — У нее
Ева принялась благодарить, но Таисия предостерегающе подняла палец к губам:
— В Слави, и особенно в лесу, будь осторожнее со словами. Нежить коварна и хитра и цепляется за любые уловки. А вы, мои хорошие, — обратилась она к Леве и Маше, — обнимите от меня Арину, а Кирюшке передайте, чтобы дар свой развивал, от занятий с Кудесником не отлынивал. Ну а ты, переярка, — улыбнулась она Ксюше, — поклон от меня своей Прабабке передай и скажи, чтобы на тебя не гневалась. Вины твоей в случившемся с наследником Финиста нет.
Помимо прялки Таисия дала им в дорогу остатки оладушков на первый перекус, а также сухарей и крупы. Варить кашу.
— Чем заправить, в лесу найдете, — улыбнулась она.
— Или поймаем, — плотоядно добавила Ксюша.
— Поймаем? — удивленно глянула на нее Маша. — В здешнем же лесу, кроме нежити, никакое зверье не водится.
— Места надо знать, — с превосходством глянула на спутницу Ксюша. — Есть же, в конце концов, угодья, из которых охотники приносят в Чертоги Предков дичь.
Ева тоже слышала от Василисы о том, что почти все животные, включая лесных, уйдя на радугу, попадают в светлый ирийский сад, царство вечного лета и изобилия. И только самые преданные питомцы находят в Чертогах Предков своих хозяев. Есть, впрочем, еще такие несчастные, которые, погибнув бессмысленной мучительной смертью из-за людской жадности, злобы или равнодушия, становятся пленниками Нави. Не имея возможности обрести покой, они пополняют ряды немертвых и в тщетных попытках добраться до своих мучителей мстят всем людям без разбора.
Ева вспомнила, как они с Василисой и студентами-экологами под руководством Андрея Васильевича совершали обход мусорного полигона, вызволяя птиц, запутавшихся в обрывках рыболовных сетей, ежей, белок и других мелких грызунов, угодивших в плен консервных банок и полиэтиленовых упаковок. Во время одного из таких рейдов она и обнаружила силки, поставленные на Финиста-Филиппа.
Ксюша тоже регулярно выходила на уборку леса. Ругала на чем свет стоит своих подопечных и других воспитанников лагеря, если они мусорили на природе. А однажды чуть ли не с вилами пошла на мужика, решившего подпалить траву на участке, и Ева теперь видела, что не только профессиональное неравнодушие тут причина.
Она не спрашивала, откуда подруга так хорошо знает дорогу по здешним заповедным местам, на что намекает, обещая Леве цапнуть за бочок, и почему откликается на прозвище переярка, словно молодая волчица, еще не обзаведшаяся семьей. Ксюша только молчала, лукаво щуря зеленые шальные глаза. Однако Ева уже поняла, что бесшабашная металлистка появилась в их с Филиппом жизни не случайно и знает о тонких мирах куда больше них обоих.
И все же насчет охоты Ева вслед за Машей сильно сомневалась. Осенний лес золотой Слави, буйством красок напоминающий даже не пейзажи Левитана и Шишкина, а скорее цифровые фотографии, обработанные в ультрасовременных фильтрах, выглядел живым, но совершенно необитаемым.
В
А потом еще ощутимо потянуло кипяченым молоком с привкусом чего-то сладкого, напоминающего то ли пломбир, то ли взбитые сливки, то ли молочный коктейль. После яблони и печки Ева уже ничему не удивлялась, но все же, кому могло понадобиться посреди заповедного леса открывать кондитерскую или кафе-мороженое? Что если это один из мороков, козней зловредной нежити? Или Молочная река — это тоже не фигура речи? Судя по тому, как жадно принюхивалась Ксюша и с какой ностальгической нежностью перемигивались Лева и Маша, явно вспоминавшие какое-то забавное происшествие, опасности и в самом деле нет.
И в это время с той стороны, откуда доносился запах, раздался отчаянно-возмущенный, захлебывающийся кошачий мяв — явный призыв о помощи. Забыв обо всех предостережениях, Ева бросилась напрямик через лес. Она знала этот голос.
Глава 16. Бабушкины пяльцы
Ева, кажется, не пробежала так нелюбимой ею в школьные годы стометровки, когда лес расступился, и ее взору предстало невероятное зрелище. Окаймленная белоснежной сливочной массой, напоминавшей суфле или панна-котту, бурлящая и лопающаяся пузырями на стремнине, по долине текла молочная река. Поднимавшийся в небо пар вместе с запахом молока разносил ароматы пломбира, ванили и еще чего-то настолько пленительного, что хотелось то ли нырнуть в молочную пучину, то ли опуститься на берег и лакомиться дивной, воздушной субстанцией, лишь по недомыслию названной киселем.
Впрочем, Ева, хоть и считала себя сладкоежкой, искушение без труда преодолела. Она бежала сюда на призыв о помощи и сразу увидела, что слух ее не обманул. Посреди реки, безуспешно пытаясь выбраться на берег, барахтался Нелюб. Хотя котяра отчаянно работал всеми лапами и даже пытался рулить хвостом, течение его относило все дальше от мелководья в сторону бурлящей кипятком стремнины.
Каким образом бабушкин любимец оказался в Тридевятом царстве, Ева даже не задумывалась. На это точно не хватало времени. Возможно, Нелюб и обладал нравом слишком независимым и, мягко говоря, вздорным, не терпя ограничений своей свободы и по любому поводу норовя выпустить когти. Но это вовсе не значило, что его следовало в такой безвыходной ситуации бросить на произвол судьбы. С разгона одолев косогор, Ева примерилась и прыгнула, стараясь угадать приземление так, чтобы не увязнуть в густом киселе и не попасть в крутой кипяток.
Река в этом месте ожидаемо оказалась глубокой. Андрей Васильевич объяснял, да и по географии она помнила, что возле крутого берега и течение сильнее, и омуты опаснее, зато у пологого поджидают мели. Удачно приземлившись «солдатиком» и даже не ушибив пятки, Ева сначала погрузилась с головой, потом вынырнула на поверхность, отфыркиваясь и осматриваясь в поисках Нелюба. Молоко оказалось теплым, как вода в ванной, но не обжигало и держало, почти как морская вода. Что же до черного мохнатого разбойника, то он совсем обессилел, и его едва не затянуло в стремнину. В несколько уверенных гребков Ева его настигла и, подхватив за шкирку, развернулась к берегу, стараясь не захлебнуться самой и удержать кошачью голову на поверхности.