Соколиные перья и зеркало Кощеевны
Шрифт:
— Так это потому, что дело происходило на границе Слави, — словно прочитав мысли, с ленцой отозвалась разомлевшая Ксюша. — Хотя и здесь так умеют не все.
— Зато при неполном обращении мало того что кровь по спине хлещет, так еще и одежды не напасешься: крылья все насквозь прожигают, — пожаловалась Маша.
— Так это ж, наверное, больно, — посочувствовала ей Ева, вспоминая Филиппа, потерявшего сознание во время грозы.
— Когда полностью меняешь облик — никакого дискомфорта, — успокоила ее Маша. — А вот когда огненные перья начинают
— Но Филька так точно не умеет, — пожала плечами Ксюша.
В сенях их помимо белья ждали три длинные посконные рубахи, различавшиеся только вышивкой на вороте и подоле. Насколько Ева поняла, рубаху Маши украшала солярная символика светлого горнего Ирия, ей достались ромбовидные узоры Яви или мира среднего, а у Ксюши волны и зигзаги, означавшие, вероятно, Славь, перемежались рисунками, напоминающими отпечатки собачьих или волчьих лап.
— Это исцельницы. Они сотканы на вертикальном стане из наговорной отгоняющей навь пряжи, — пояснила Маша, надевая необычную одежу и сноровисто повязывая пояс. — Лучшая защита для путешествия по тонким мирам.
Ева вспомнила, что вроде бы вытканные на архаичных кроснах цельнокроеные сорочки надевали на больных для скорейшего выздоровления. Что-то вроде рубах из крапивы, которые вязала, чтобы расколдовать братьев, Элиза.
— А как же остальная одежда и обувь? — забеспокоилась она.
— Надевается вниз или поверх, — не без труда натягивая сорочку, которая оказалась ей явно маловата, пояснила Ксюша.
Когда они втроем, распаренные, с еще влажными после мытья волосами ввалились в горницу, переодетый в похожую рубаху Лева приветствовал их довольной улыбкой, а хозяйка дома пригласила к столу.
Ева сначала испытала разочарование, заметив, что обстановка напоминает не избы из музеев деревянного зодчества, а бабушкин пятистенок или жилище Елизаветы Прохоровны, в котором возле русской печки стояла полированная советская мебель. Затем вспомнила, что Таисия Полозова была как раз бабушкиной ровесницей и работала в Наукограде на аффинажном заводе. Там и познакомилась со своим мужем, которого Ефросинья Николаевна называла не иначе как дядькой Полозом.
— Проходите, располагайтесь, — пригласила Таисия гостей за стол. — Отведайте теперь моих пирожков.
Ева подумала было, что при таком количестве выпечки недолго и набрать вес, потом вспомнила, что им предстоит еще какое-то время идти, отмахивая в день по два, если не три десятка километров, и решила, что с таким режимом жизни не стоит зацикливаться на новомодных диетах. Тем более что и желудок намекал на готовность принять еще одну порцию пищи. Да и пироги оказались воздушными, сдобными, прямо как у бабушки, и просто таяли во рту.
Лева, как и в прошлый раз, попробовал первым и одобрительно кивнул.
— Ну что там моя внучка неродная, все никак не уймется? — спросила Таисия, разливая гостям чай. — Все хочет силу Верхнего мира заполучить?
— И заодно поквитаться с моей семьей, — прожевывая пирог и выбирая следующий,
Ева кивнула, чувствуя, как сжимается сердце. Только накануне Левин отец напоминал о спасении пленников из вайнахской башни. Организатором этой опасной экспедиции выступал Балобанов-старший. Хотя Артем Иванович помрачнел, потом твердо сказал, что, даже если бы знал, чем это обернется в будущем, все равно попытался бы вызволить товарищей.
— Эх, следовало еще в прошлом году не слушать дядю Мишу, а начать Филиппа учить, — виновато глянув на Еву, нахмурилась Маша.
— Да куда тебе тогда было кого-то учить? — с нежным укором глянул на жену Лева. — Ты со своим-то даром толком совладать не могла. Чуть квартиру не спалила. Потом пришлось еще за мамой и Федькой смотреть, когда поняли, что Карина до них хочет добраться. Мы-то с отцом этой магией не владеем. А дядя Миша свою силу отдал, чтобы наковальню получше спрятать.
— Так Карина не может добраться до наковальни, поскольку ее хорошо стерегут? — пытаясь переварить новую информацию, догадалась Ева.
— Магия девяти миров и четырех стихий, — пояснил Лева. — Горыныч дал силу огня, Даждьроса и Василиса — воды и воздуха, внук нашей хозяйки Кирилл частичкой доставшейся ему от деда магии земли поделился.
— Велибор распечатал ненадолго полученную в годы службы Кощею магию Нави, которая для него опасна, — добавила Маша. — Мы с Ксенией держали Правь и Славь. Лева с отцом, — с гордостью указала она на супруга, — замкнули заклятье на дяде Мише.
— Так это, получается, Карина хочет использовать Филиппа как ключ? — в волнении воскликнула Ева, вспоминая изображение дохлой птицы на майке.
Похоже, пленника ожидала именно такая участь.
— Мы ей этого не позволим, — сверкнув глазами, веско и жестко проговорил Лева.
— И Филиппа спасем, — заверила Маша.
— Зеркало Нави, которым владеет Карина, — очень мощный и опасный артефакт, — печально пояснила Таисия. — Даже сущностям разных миров и знающим шаманам непросто ему противостоять.
— И уничтожить его нельзя, не выпустив на свободу Константина Щаславовича и несколько десятков черных колдунов, которые питают его силу, — добавил Лева.
— Должен же существовать какой-то способ, — нахмурилась Ева.
— Пока мы его не знаем, — развел руками Лева.
Убрав со стола, Ева с Машей и Ксюшей сели поближе к печи, досушивая волосы. Таисия, предоставив Леве возможность что-то обсудить с Домовым, устроилась рядом с девушками.
— Так вот ты какая, Евангелина Коржина, внучка Евдокии Петровны Осиповой, — внимательно, словно впервые увидев, глянула она на Еву. — Тебя же тоже Евдокией хотели назвать, но родные по отцовской линии воспротивилась простонародному имени. Хотя в те годы, когда в церковь ходить разрешили, как только родители не изощрялись. Даже наследника мокшанских волхвов-инятей ухитрились по святцам назвать, — с легким смешком указала она на Леву.