Сокровища
Шрифт:
– Да? – Тетя взяла оба засаленных пакетика. Края у них были истрепаны. – И правда вышел. – Она попробовала и то и другое. – Ладно, все равно другие сейчас не найдем.
Она в последний раз сверилась с рецептом, добавила карамель и отнесла все в предбанник – так называли комнату, в которой были двери в ванную и туалет. Там уже была расстелена на полу чистая простыня. Тетя Маша поставила обе банки на простыню и принялась переливать в них самогон. Он был в полуторалитровых пластиковых бутылках. Ася отошла подальше: очень уж невыносимо пахло.
Тетя Маша распределила
– Шумовку принеси.
Ася принесла шумовку и, отойдя подальше, смотрела, как тетя перемешивает содержимое. Потом они замотали банки полиэтиленовыми пакетами, перевязали сверху веревочками и накрыли полотенцами.
– Завтра будет готово? – спросила Ася.
Тетя рассмеялась:
– Нет, конечно. Через полтора месяца.
Ася прикинула – почти в конце лета!
– Как раз к Таниному дню рождения? – спросила она.
Тетя поджала губы и стала убирать пустые бутылки.
Как готовились к дискотеке
Ира и Лена вернулись с прогулки и, когда тетя Маша сказала им прополоть грядки, поплелись в огород. Ася ушла к Тане, легла на соседнюю кровать и читала вслух «Капитана Врунгеля».
Капитан шел по морю на своей «Беде». Трепетали паруса, ветер обдувал лицо, и никакая жара была не страшна. Когда яхта ухала с высокой волны, соленые брызги летели в лицо и на голые руки. На камбузе сестры мыли посуду, а на носу корабля, подобно морской деве, стоял и смотрел вдаль раздувшийся Премерзкий.
Через час вспотевшие и красные от жары сестры вернулись с прополки. Они отпросились на дискотеку.
– А я-то думаю, что вы такие послушные, – рассмеялась тетя.
Получив разрешение, Ира и Лена принялись готовиться к выходу в свет: натаскали воды, нагрели ее в двух ведрах, помыли волосы, высушили их полотенцем и вышли на солнце: болтали головами вниз-вверх и туда-обратно – чтобы были пышнее.
Потом втихушку вытащили из туалетного столика тети тушь и тени. Обычно на дискотеку их красила Таня. Но сейчас на просьбу она коротко ответила:
– Отстаньте.
Сестры не расстроились:
– Давай на Аське попробуем!
Аську не спросили, но она была не против и дала себя накрасить. Ее усадили на табуретку посреди детской. Сестры крутились вокруг. Напудрили лицо, и оно стало странным, будто неживым, но веснушки все равно выглядывали. Ася водила по щекам и лбу кончиками пальцев, и пальцы скользили – гладко.
Потом сестры приказали Асе закрыть глаза и красили веки. Тени для век были в отдельной круглой коробочке, коричневые и темно-зеленые. Кисточки касались век, шуршали и покалывали. Потом ее попросили открыть глаза и посмотреть вверх, и Ира, наклонившись близко-близко к лицу Аси, водила кисточкой по нижнему веку, прямо под ресницами. Было щекотно, и кроме кисточки лицо щекотало дыхание Иры, и Ася часто моргала, и Ира приказывала не моргать, но Ася все равно моргала и бесила Иру.
Потом красили ресницы. Тушь была старая, в прямоугольной коробочке и с такой же прямоугольной кисточкой.
– Эх, засохла совсем, – сокрушалась Лена.
–
– Поплюйте и разотрите, – буркнула Таня. Она повернулась к сестрам и смотрела на сборы.
Поплевали, растерли. Потом еще. Оглядывались на Таню. Тушь не поддавалась. Подогрели чайник и разбавили кипятком. Пока возились с тушью, Ася сбегала в прихожку и посмотрела на себя в зеркале: бледное лицо и коричневые круги вокруг глаз. Тени уходили в стороны стрелками, от них лицо казалось хитрым, как у лисицы.
Когда наконец размочили тушь, вернули Асю на табуретку в детской. Сначала велели закрыть глаза и трогали кисточкой верхние ресницы. Ресницы становились мокрыми, тяжелыми. Потом сказали открыть глаза и смотреть в потолок. Ася с трудом подняла веки. Когда тушь подсохла, моргать стало легче, но все равно ресницы превратились в маленькие бревнышки, и Ася с трудом разлепляла веки.
– Я моргать не могу, – пожаловалась Ася.
– Моргай через раз, – посоветовала Лена.
Взяли румяна – еще одна прямоугольная коробочка, только румян почти не осталось, по краям замерла темно-бордовая краска. Кисточки для румян не нашлось, поэтому Лена повозила по румянам пальцами и потом прямо пальцами стала красить щеки Аси.
– Разотри получше, а то как матрешка, – советовала Ира.
Лена растерла, и щеки стали гореть.
– Ай, больно уже, – сказала Ася.
– Ладно, всё, – ответила Лена.
Они с Ирой встали над младшей сестрой и разглядывали свою работу.
– Вроде ничего.
– Ага.
– Только стрелки мне такие большие не надо, покороче.
– Ладно.
В дверях возникла бабушка. Она оглядела комнату – к чему бы прицепиться. Выбирать долго не пришлось.
– Чово дефку-то напучкали? Как чертовку.
– Ничово не чертовку, пусть красяцца, – коротко ответила Таня со своей кровати.
– Што за мода такая – по улице шарицца, и малую научат, – не успокаивалась бабушка. – Стайку [1] турнуть чистить – и с ног бы упали.
– Баба, не хайлай. Ничо с ими не будит. – Таня даже приподнялась – всегда защищала девочек от бабушки. – Пусь на танцы сходят.
Бабушка боялась ей возражать, но осталась стоять в дверях, смотрела осуждающе, чтобы все точно понимали, что она не одобряет такого поведения.
1
Стайка – загон для скота. Прим. ред.
Ира и Лена под защитой Тани красились, не глядя на бабушку, но все равно нервничали. Ася ушла от бабушкиного осуждающего взгляда на кухню и поставила чайник на газ. Скоро на кухне появились Ира и Лена – надутые, тоже не выдержали. Они принесли с собой кучу термобигудей, завязанных в старый платок. Поставили на огонь кастрюлю с водой, высыпали туда бигуди (они металлически бряцали друг о друга), сели ждать, когда они нагреются. Солнце садилось, наступал вечер.
Из сарая с полным ведром молока пришла тетя Маша.