Сокровище Пущи

Морозова Мария

– Значит, у вас все серьезно? – улыбнулась Марина.

Пришла моя очередь смущаться. Но Олешева не стала расспрашивать, понимающе хмыкнув, за что я была ей очень благодарна. И пусть уже явно определилась с собственными чувствами, обсуждать их с другими была не готова.

Напиток снова полился в стаканы. Я поставила их на поднос и осторожно понесла на улицу. Максим нашелся у крыльца. Он задумчиво рассматривал пятно пепла, которое осталось от рассыпавшегося подклада Прасковьи.

– Еще раз спасибо за помощь, – поблагодарила я, подавая ему стакан.

–

Да не за что, – травник неловко дернул плечами. Потом покосился на Марину: – Я могу проводить вас домой?

– Можете, – вполне благосклонно кивнула та.

Допив чай, парочка вернула мне стаканы и удалилась. Я отнесла их на кухню и уселась за столом в гостиной, подперев подбородок кулаком. Было над чем подумать.

Во-первых, огород. В кулечках Людмилы Васильевны точно не было всего того, что там выросло. Значит, либо семена спали в земле и проснулись от моего полива (хотя я не была уверена, что они вообще способны так долго продержаться), либо они населялись как-то сами по себе.

Во-вторых, луноцвет. Это не одуванчик и не крапива, чтобы просто так валяться по деревне. На крыльцо Рылинских их принес кто-то, кто бывал в Пуще, причем отдельно от официальной экспедиции травников. Еще и Илья со своими расспросами…

Нет, чисто гипотетически я могу представить такую ситуацию. Илья узнает о сагарах и решает добраться до их захоронения. Сначала нанимает… ну, допустим, Лихачева, который пытается найти череп в участке Зудина, потом спаивает самого Зудина, чтобы допросить. Но у него ничего не выходит, и Рылинский приезжает в Прилесье, вроде как следить за братом, а на самом деле искать. Он убивает Лихачева, как ненужного свидетеля, и ходит в Пущу сам. Хотя откуда тогда взялись ведьминские ритуалы? Да и Илья не производит впечатление человека, способного на такое.

Тогда кто, травники? Фокин явно человек с опытом и связями. Коломийцев вроде как не уверен в себе и вообще немного мямля, но сегодня в огороде он преобразился. Все он может и все знает, если сильно захочет. А еще есть темная лошадка Локотков… Хм… Локотков… Почему мне кажется, что я уже видела что-то, похожее на утреннюю сцену у дома? Темно-рыжий затылок, поворот головы, взгляд немного исподлобья… Вот только где и когда… В деревне он все время в кепке ходит, значит, это было раньше. Или я сама себе выдумываю?

Тихо застонав, я запустила пальцы в волосы. В углу раздался шорох. Бес сидел на стеллаже с книгами и скреб его лапами. Я поднялась, чтобы попросить его не портить имущество, но вдруг нахмурилась. Книги стояли как-то по-другому. Раньше между ними оставалось свободное место, а сейчас они втиснуты так плотно, что почти что вываливались с полки.

Забыв о подозреваемых, я шагнула к стеллажу. Понадобилось минута, чтобы понять, что одна из книг – «Образ жизни и повадки пресноводных рыб» – как будто бы стала больше и толще. Ухватив ее за корешок, я с усилием вытянула томик из плена соседей. Пальцы закололо.

Книга и правда выглядела как-то по-другому. Обложка набухла, потемнела, стала плотнее. Надпись

на ней почти стерлась. Я раскрыла томик и ахнула. Страницы опустели. Вернее, теперь вместо текста и фотографий рыб была желтоватая бумага, на которой кое-где можно было рассмотреть бледные рисунки. Кажется, это были цветы.

– Что за ерунда? – пробормотала я, перелистывая книгу. Неужели кто-то забрался в мой дом и заменил оригинал вот на это?

Словно возмутившись, обложка ударила меня несильным разрядом. Я зашипела, чуть не выпустив книгу из рук. Нет, это не замена, а что-то гораздо серьезнее. Можно даже решить, что с нее сползают маскировочные чары.

Я осмотрела книгу со всех сторон и едва ли не обнюхала. В голову начали закрадываться определенные подозрения. Цветы, листья, слишком бледный нечитаемый текст, в котором, тем не менее, можно угадать то ли инструкции, то ли рецепты. Неужели это тот самый родовой гримуар Анны Лесниной?

Книга дернулась у меня в руках и захлопнулась, заставив вздрогнуть. Мне что, дали понять, что пока слишком рано лезть в такие глубины? Ну ничего себе, заявочки. А что будет, если я, например, возьму и уеду? Снова замаскируется?

От книги накатила ощутимая волна недовольства. Растерянно хмыкнув, я вернула ее на полку, от греха подальше. Раз в родовые тайны мне углубляться не время, буду действовать, как советовал Арс. Использую интуицию.

Я вернулась в огород. Села под яблоней и прикрыла глаза, пытаясь почувствовать свою землю и все, что на ней росло. Ноги сами подняли меня и повели к зарослям цветов. Под руку попались мальва, вербена и тысячелистник. Слушая чутье, я сорвала несколько цветущих головок, тут же испачкавших пальцы соком. Потом добыла из колодца очередное ведро свежей воды и понесла все на кухню. Не знаю, что за отвар из этого выйдет, но попробовать однозначно стоит.

Отвар вышел и вышел хорошо. По крайней мере, когда я смотрела на налитую в бутылку светло-зеленую жидкость, на меня накатывало удовлетворение и гордость. Дело ведь не только в травах, но и в эмоциях. Ведь в процессе зельеварения я постаралась передать зелью, насколько сильно хочу, чтобы оно помогло прогнать все нехорошее. Что ж, посмотрим, как подействует.

Идти к Прасковье не хотелось. Арс еще не вернулся, хотя солнце уже начало скрываться за деревьями. Я вышла к калитке и нерешительно застыла, не зная, что делать. Так бы и стояла, но на Приречной послышались детские голоса. Идея сразу пришла в голову.

– Вадим! – окликнула я младшего Глазунова, который откуда-то возвращался вместе с братьями. – Подойди, пожалуйста.

Мальчишка замер на секунду, но все же приблизился, с любопытством глядя на бутылку в моих руках. Братья подобрались следом.

– Можешь помочь мне? – попросила я.

– Конечно, он поможет, – ответил за него старший из братьев. – Вы нас таким вкусными конфетами угостили.

– Помогу, – согласился Вадим. В его глазах все сильнее разгоралось любопытство.

– Нужно отнести это Прасковье. Знаете, куда?