Сокровище тамплиеров
Шрифт:
Граф быстро поднял руку, упреждая вопросы, которые могли возникнуть у Сен-Клера.
— Имейте в виду, что, хотя тамплиеры в Святой земле проводят политику, солидарную с нашей, они больше не армия Иерусалима, каковой являлись на протяжении восьми десятилетий. Теперь они просто воины, сражающиеся за победу и родину, как и все остальные на поле брани. Люди думают, что храмовники непобедимы, но здесь, дома, у тамплиеров появился соперник, какого они никогда не знали раньше. Тевтоны Барбароссы. Детище Барбароссы — орден, который он создал сам. Здесь, на Западе, мы мало знаем о тевтонах, но то, что удалось узнать, нас беспокоит. У нас нет мерила, с помощью которого мы могли бы непредвзято их оценить, но нам известно, что Барбаросса создал Тевтонский орден по образцу Храма и Госпиталя. Как известно, репутация этих рыцарей, особенно среди их соотечественников, безупречна. Но что касается их принципов, пока не совсем ясных нам и диктуемых Барбароссой, — боюсь, они сильно отличаются от принципов тех орденов, которые германский император взял за образец. Храм и Госпиталь верны Папе и Римской церкви, а Тевтоны преданы Барбароссе и ортодоксальной церкви. А надо сказать, брат, в божьем мире нет ничего опаснее, чем военные походы, в основе которых лежат религиозные различия.
Граф Анри скрестил руки на груди и, приподняв бровь, взглянул на Андре почти с улыбкой.
— Вы сказали, что Барбароссе потребовалось бы развязать открытую войну, чтобы изгнать Храм, но, судя по вашему тону, это кажется вам невозможным. Я предлагаю вам ещё раз обдумать такой ход событий с учётом того, что поставлено на карту. Вы действительно считаете, что подобная война немыслима, тогда как войны между христианством и исламом, между суннитской и шиитской ветвями самого ислама идут, не прекращаясь? Вам кажется невозможным, что католики и ортодоксы могут сцепиться точно так же, как сунниты и шииты, и почти по тем же самым причинам — из-за мелких догматических и обрядовых разногласий? Но такие сомнения противоречат логике. Не забывайте, брат Андре, мы обсуждаем возможную борьбу за господство в Святой земле, и призом в этой борьбе могут стать умы и души всех христиан мира... А заодно, конечно, их земные богатства. Но чтобы добиться победы в этой борьбе, прежде всего надо надёжно утвердиться в Иерусалиме.
Граф посмотрел на Сен-Клера всё с той же полуулыбкой.
— Надеюсь, вы меня поняли, брат? Или мне нужно поискать другие доводы?
— Нет, брат, я понял. Вы всё доходчиво объяснили. Правда, услышанное меня отнюдь не радует.
— Тут и нечему радоваться. Но пусть вас воодушевляет, что вы — один из нас. Благодаря этому, в отличие от большинства принявших Крест, вы будете иметь куда более полное (хоть и не исчерпывающее) представление о том, что на самом деле происходит в Святой земле и что вас там ждёт. Вы проведёте здесь три дня, и всё это время мы, присутствующие здесь братья, будем снабжать вас необходимыми сведениями. Может, в такое трудно поверить, но ко времени отплытия вы будете полностью сознавать, что вам предстоит и чем вы будете заниматься по прибытии в Святую землю. Если после того, как вы покинете этот дом, у вас возникнут вопросы, связанные с делами братства и вашим заданием, вы будете обращаться только к одному человеку. Вы уже знаете его, это Робер де Сабле. Именно он станет посредником между вами и нашим советом. Ему дадут двух заместителей; ни один из них не будет знать вашего имени, но, если что-нибудь случится с де Сабле, старший из заместителей вскроет секретный пакет и узнает про вас. Вскоре вы вернётесь в свой отряд с бумагами, снимающими с вас все подозрения, поскольку обвинения были предъявлены по ошибке — вас перепутали с другим человеком. Затем вы отправитесь в Святую землю и с момента высадки приступите к выполнению задания. Ваше посвящение в полноправные рыцари Храма состоится по дороге, скорее всего, на Сицилии, где флот Ричарда остановится, чтобы пополнить припасы. Однако одну задачу вам предстоит решить ещё до прибытия в Святую землю. Вы займётесь этим до того, как покинете Марсель, — начнёте учиться говорить и писать по-арабски. Нам известно, что вы быстро всё схватываете и что у вас есть способности к языкам. С учителем уже договорились.
Граф помолчал и обвёл взглядом своих спутников.
— Кто-нибудь хочет что-нибудь добавить или мы просто сообщим брату Андре, что ему предстоит делать в ближайшие дни, и расстанемся до следующей встречи?
Все промолчали.
Получив, таким образом, первые указания, Андре Сен-Клер погрузился в столь напряжённую учёбу, какой никогда себе раньше не представлял.
ОСТРОВА СИЦИЛИЯ И КИПР,
1190—1191
ГЛАВА 1
Путешествие морем из Марселя на Сицилию оказалось нелёгким для всех пассажиров. Андре, находившийся на борту судна в качестве послушника и, следовательно, пребывавший на низшей ступени орденской иерархии, вместе со своими товарищами теснился в недрах древнего прогнившего судна, в убожестве и грязи. Послушники всё время оставались взаперти, если не считать одного-единственного часа в день, когда им разрешалось подняться на верхнюю палубу — подышать свежим воздухом и размяться.
Считалось, что внизу Андре и остальные должны проводить время в молитвах, в чтении выдержек из Священного Писания и в заучивании разделов из орденского устава. Но те братья, которые должны были читать священные тексты, заболели морской болезнью и не в силах были сидеть, склонив головы, и читать в вонючем, зловонном, колышущемся аду нижней палубы. Честно говоря, во время плавания почти все, кроме моряков, стонали, корчились и выблёвывали содержимое своих желудков.
Андре Сен-Клер переносил морскую болезнь легче многих других, но к тому времени, как судно бросило якорь у Мессины, он неделями не говорил толком ни с одной живой душой.
Когда юноше разрешили сойти на берег в Мессине, где находился приорат Храма, он понятия не имел, как отыскать в этом незнакомом месте своего отца. Однако совет братства провансальского города Экса назначил посредником между Андре и советом мессира Робера де Сабле, главного королевского флотоводца. Де Сабле должен был руководить тем, что будет делать Андре в Святой земле на благо братства Сиона, поэтому, с разрешения брата Жюстина, молодой рыцарь направился прямиком к верховному флотоводцу.
Благодаря де Сабле Андре в тот вечер разделил трапезу со своим отцом и самим королём в зале огромного здания, реквизированного Ричардом для командиров его армии и флота.
Король сетовал на то, что провёл слишком много времени в море, а после — в обществе монархов, принцев и прелатов. Услышав это, мессир Анри молча улыбнулся. От Ричарда не укрылась эта улыбка, и король обратился к старшему Сен-Клеру:
— Ухмыляйтесь сколько угодно, Анри, но на самом деле вы прекрасно меня понимаете. В море мы здорово намаялись, а стоило нам сойти на берег, как проходу не стало от скулящих священников и ноющих епископов. Клянусь улыбкой Христа, человек не может дышать одним ладаном, ему нужен свежий воздух! В плавании, конечно, было не легче: клянусь божьими яйцами, мне казалось, я сойду с ума, если пробуду на борту ещё один день. Всюду вонь, блевотина, кусок в горло не лезет. Хвала сладчайшему Иисусу, что мы смогли вынести эту муку. Признаюсь, сейчас мне больше всего хочется сесть на коня и пустить его галопом, чтобы свежий воздух выдул морскую соль из моих волос и лёгких, чтобы хоть на время отвлечься от государственных дел... Да, знаю, они необходимы по сотне разных причин, и, главное, дела эти оправдывают существование великого множества писцов и клириков... Но, Анри, какие же они нудные, государственные дела! Вы наверняка согласны со мной, старый вояка?
Не успел Сен-Клер ответить, как король продолжал:
— Итак, моих коней свели на берег несколько дней назад, и конюший доложил, что они вполне оправились от плавания.
Поэтому я собираюсь отправиться на охоту и добыть свежего мяса вместо пропахшей рвотой корабельной солонины. Вы двое присоединитесь к охоте.
Анри Сен-Клер и его сын кивнули, даже не переглянувшись. Не было смысла возражать и отказываться, если Ричард Плантагенет уже принял решение.
Охота прошла удачно. Охотничья партия — десять человек, не считая слуг, — оказалась на высоте, и после привала Ричард в прекрасном настроении повёл всех назад, в Мессину. Но на полпути к городу настроение ему испортил гонец, который прискакал на взмыленном коне и сообщил, что Филипп Французский вернулся в Мессину и приглашает Ричарда срочно явиться на переговоры.
Английского короля озадачило это известие. Два дня назад Филипп Август отплыл с Сицилии в приступе уязвлённого самолюбия и злобы — вероятно, позавидовав тому, что его прибытие на остров прошло незамеченным, тогда как явившегося два дня спустя Ричарда приветствовали толпы восторженных сицилийцев. Итак, Филипп Август покинул Сицилию, но спустя несколько часов после отплытия попал в мощный шторм, и его корабль сильно потрепало. Судну потребовалось почти два дня, чтобы снова дотащиться до Мессины. И вот теперь французский король, образно говоря, нетерпеливо постукивал ногой в ожидании Ричарда.