Сокровище тамплиеров
Шрифт:
Руку рыцаря заключили в жёсткий лубок, чтобы она не могла сгибаться и разгибаться в суставах. Ей предстояло остаться в лубке до тех пор, пока эскулапы не решат, что пришло время его снять. А поскольку Андре испытывал сильную боль — ведь героя, перед которым был в долгу сам король, не подобало заставлять страдать, — юношу три дня подряд поили настойкой опиата.
Когда Андре Сен-Клер снова открыл глаза, чувствуя себя куда лучше, он увидел у своей кровати отца, который не сводил с него глаз. Андре попытался сесть, но понял, что не может шевельнуть даже пальцем. У него вырвался тихий надсадный звук, и мессир Анри тут же подался вперёд, участливо наморщив лоб.
— Андре? Ты проснулся?
Андре поморгал, пытаясь разогнать туман в голове.
— Сын, ты слышишь меня?
Андре заставил себя расслабиться, оставив попытки пошевелиться. Даже моргать было тяжело, и он закрыл глаза. Он лежал неподвижно, стараясь отдышаться и гадая, послушается ли его голос в отличие от непокорного тела. Наконец, собравшись с силами, он провёл языком по пересохшим губам и заговорил:
— Отец? Что вы здесь делаете?
Андре снова поморгал, огляделся по сторонам и понял, что находится не в командорстве Храма. Тогда он задал новый вопрос:
— Где я?
— В личных покоях короля Ричарда, в его лазарете.
— И давно я здесь?
Мессир Анри тяжело вздохнул и удовлетворённо кивнул, но так и не ответил на вопрос сына.
— Хорошо, — вместо этого сказал старший Сен-Клер. — Похоже, ты в порядке. Мы знали, что ты поправишься, но королевские лекари хотели избавить тебя от боли, поэтому поили дурманом. К тому же твоя рука была в жёстком лубке, который сняли только вчера, оставив одни повязки.
Андре молча сосчитал до пяти, раздумывая над услышанным.
— И давно я здесь лежу?
— Прошло четыре дня с тех пор как ты был... ранен. Три дня ты был без сознания, лежал на специальной раме, изготовленной по указаниям Люсьена Амбуаза, главного врача короля. Изумительное устройство. Представь — ты был подвешен на блоках над землёй. Никогда не видел ничего подобного.
— Я бредил?
Андре вдруг испугался, не проболтался ли он в беспамятстве о братстве Сиона и его тайнах.
Однако отец лишь удивлённо приподнял брови.
— Бредил? Отнюдь. Ты почти всё время лежал, как мёртвый... По крайней мере, когда я был здесь. А я с разрешения короля Ричарда почти не отлучался отсюда.
— Я всё ещё одурманен?
— Нет. Мастер Люсьен решил, что ты проснёшься сам, когда настанет время...
Мессир Анри слегка удивлённо огляделся по сторонам.
— Он сказал, что это случится в середине утра. Так оно и вышло. Как ты себя чувствуешь?
— Я не могу пошевелиться.
— Да, не можешь, потому что до сих пор привязан. Это сделали для того, чтобы ты не мог метаться и ещё сильней себя поранить. А в остальном — как ты?
— Мне лучше. Я помню, что меня тошнило... Помню сильную боль. Помню, как путались мысли... Я видел странные образы и слышал странные звуки. Сейчас мне полегчало, и я рад, что не парализован. Я испугался было, когда проснулся и не смог пошевелиться. Вы не могли бы развязать верёвки?
— Это не верёвки, а кожаные ремни. Но, думаю, тебе лучше не снимать их, пока мастер Люсьен не решит, что уже пора.
Мессир Анри помолчал, а потом исполненным изумления голосом спросил:
— Как тебе это удалось?
— Хмм? Что именно удалось?
— То, что ты проделал на рыночной площади. Это же надо — отбить мечом арбалетный болт!
Андре слегка повернул голову и в упор посмотрел на отца, ожидая увидеть ироническую ухмылку. Но на лице старшего Сен-Клера не было ни намёка на улыбку, и молодой человек слегка нахмурился.
— Вы хотите сказать, что я подставил клинок под арбалетный болт? Но это невозможно, отец! И я ничего подобного не делал, во всяком случае, намеренно. Всё произошло случайно, само собой. Я закричал и рванулся, надеясь предупредить Ричарда, хотя понимал, что опоздал. А мечом я махнул наугад, совершенно непроизвольно. Кстати, как и король.
Мессир Анри склонил голову набок и прищурился, обдумывая слова сына.
— Его милость пребывает в полном здравии, — наконец проговорил старший Сен-Клер. — И все считают, что этим, то бишь своим здравием, король всецело обязан тому, как блистательно ты отразил нападение на августейшую особу.
Андре слегка качнул головой, перекатив её из стороны в сторону по подушке.
— Всё было совсем не так. Король обязан этим Фортуне, римской богине удачи. Ведь я оказался в нужном месте в нужное время исключительно по капризу судьбы. Я даже не видел, как летел болт. Его выпустили с расстояния в тридцать шагов, это слишком близко, чтобы успеть прикрыться. Даже того, кто стрелял, я успел заметить лишь мельком... Кстати, что с ним сталось? Его схватили и убили?
— Схватить-то схватили, малость отделали, но не убили. Он оказался идиотом, вообразившим, будто Танкред наградит его за убийство короля. Олух действовал самостоятельно, в одиночку, без чьих-либо приказов. Балдуин сграбастал его, а Ричард помиловал, даже отсыпал ему пять серебряных монет — напоказ, в благодарность за плохой прицел, — после чего отпустил восвояси. В этой истории Ричард предстал в самом лучшем свете. В глазах всех, и сицилийцев и наших воинов, он проявил смелость и великодушие, простив того малого и отмахнувшись от покушения, как от пустяка. Но, видишь ли...
Андре ждал, но отец не нарушал молчания.
— Что «видишь ли»? — поторопил юноша.
Мессир Анри пожал плечами.
— Я... То, что я хотел сказать, на первый взгляд не имеет большого смысла. Но мне кажется, я всё-таки должен это сказать. Ты убеждён...
Старый рыцарь поколебался, потом решительно заговорил:
— Да, ты убеждён, что спас жизнь короля по счастливой случайности. Я понимаю тебя. Но не согласен. Ты не мог бы сделать того, что сделал, если бы не был готов к такому поступку. Ты спас жизнь Ричарда, потому что готов был отразить любую угрозу. Я верю в это так же искренне, как ты веришь в собственное объяснение. Но самое важное — Ричард и все остальные считают, что ты действовал обдуманно и сознательно. Если сейчас ты встанешь с постели и объявишь, что всё произошло случайно, что твои действия не заслуживают похвалы, ты окажешь себе дурную услугу, сынок.
— Почему? Мне кажется, это очень достойно — сказать правду.
— Может, и достойно, но в данном случае глупо. Подумай о том, где мы сейчас и что тебе предстоит.
Эти слова произвели впечатление на Андре, хотя, возможно, не совсем такое, на какое рассчитывал мессир Анри.
— Андре, посмотри на окружающих нас людей, которые участвуют в походе. Много ли ты видишь вокруг чести? Благородства и достоинства? Сдаётся мне, немного. Во всяком случае, в том смысле, который привыкли вкладывать в эти понятия мы.