Сокрушая врагов
Шрифт:
– И смотри, боярин, чтобы ни один волосок не упал с его головы! Он нужен мне живым.
Жирослав молча поклонился.
– Иди, – милостиво отпустил его князь, – но помни, он нужен мне живым!
Вадим вздрогнул и моментально проснулся. Дернув головой несколько раз, сумел сбросить дерюгу. Светать еще не начинало. Костер вблизи потрескивал, иногда выплевывая пучки искр. Огоньки взлетали в круговороте и гасли в темноте.
Рядом безмятежно похрапывал Валуй. Бывший десятник глубоко вдохнул морозный воздух и вновь нырнул под покрывало.
В остальном ночь прошла спокойно…
Утро выдалось облачным, хмурым, неласковым. За ночь снег укутал землю в толстый пушистый саван.
«Самозванцы» проснулись одновременно от увесистых толчков по телеге. Кто-то пинками и с руганью проверял надежность креплений колес.
– Говорил я воеводе, надо было сразу в сани впрягать, – раздался голос проверяющего.
– Да ладно тебе, Хот, причитать, и так доедем, – ответил ему другой дружинник.
– Ну что тут у вас? – спросил подошедший вое-вода.
– Все в порядке, – ответствовал Хот, последний раз пнув по колесу.
– Добро. Седлайте!
Лагерь мгновенно ожил, заржали лошади… Высунув головы, Вадим с Валуем лицезрели скорые сборы своих конвоиров. Воины на ходу поправляли снаряжение, оглядывали друг дружку – все ли в порядке. Кормить пленников не стали, а сами они пропустили момент, завтракали ли сами дружинники. Впрочем, какое это имело значение?
Через несколько минут отряд был в седлах и готов к дальнейшему движению.
– Трогай! – взмахнув рукой, скомандовал воевода.
И тут же возничий, хлестнув вожжами по крупу коняги, изрек привычное:
– Пшел.
Телега, проминая колесами выпавший снег, не-охотно покатилась вперед.
Без остановок ехали весь день, а к вечеру, когда темные облака полностью скрыли небесный свет, отряд повстречал конный разъезд.
Услышав топот копыт, Вадим выгнулся в телеге и узрел шедшую на рысях им навстречу группу всадников и даже успел их пересчитать. Их было ровно десять, но одеты были похуже, чем их конвой. Почти все только в толстых кожаных рубахах, а поверх – в синих походных плащах. Шлемов ни у кого Вадим не разглядел.
Телега остановилась, и отряд воеводы замер в ожидании встречи. Дружинники подтянули щиты, склонили копья.
– Свои, – наконец опознал приближающихся Тилей.
Воины немного расслабились, опустили оружие.
– Воевода! – громко позвал передний конник из разъезда. – князь послал вас встречать.
– Добро, – коротко изрек Тилей, – кто старший?
– Десятник Палей, – приложив руку к груди, ответил все тот же воин.
– Хорошо, Палей, давай своих назад, за телегу.
Услышав знакомое имя, пленники переглянулись. В глазах товарища мелькнула надежда.
«Конечно, – подумал Вадим, посмотрев на Валуя – у него есть шанс, ведь он ничего не знает про мои княжеские хлопоты… тьфу ты…»
Палей как раз, проезжая мимо телеги, повернул голову. Да, он узнал их, сомнений в том не было. Щербатый удивленно расширил глаза, открыл было рот, но Вадим отрицательно покачал головой, – мол, тише, не надо…
Палей медленно проехал мимо. Палей Щербатый, под началом которого Вадим и еще Сигурд начинали свою княжескую службу три месяца тому назад. Конечно, десятник Палей не мог не узнать их, ведь они вместе стояли в одном ряду в битве с варягами, у реки. В той битве, где Вадим потерял друга, и даже могилки теперь нет…
Пленники проводили отъезжающего Палея долгим взглядом – возможно, он им поможет? Хотя какая ерунда… Разве можно идти поперек князя. Вадим разом отогнал глупые мысли.
– Слышь, – толкнул он плечом Валуя, – а наш Щербатый все десятником ходит.
– А что ему сделается? – ответил товарищ. – выжил – и хорошо…
– Да, – согласился Вадим, – выжил, а ведь с нами на одной ладье был…
Оба замолчали, вспоминая ту неудачную для них битву под Альдегьюборгом.
– М-да… – задумчиво протянул Вадим.
Вскоре доехали до какой-то деревни и встали на ночевку. Дружинники заняли сразу три избы. В двух поменьше разместился десяток Палея, а большую избу занял воевода со своими людьми. Здесь же, во дворе, остановилась телега с пленниками. Воины выгребли их из соломы и заперли в сарае вместе со свиньями. Иного подходящего места для содержания «самозванцев» не нашлось, хорошо еще, что сена было много, и они устроились вполне мягко.
Руки им развязали лишь на короткое время приема пищи. На этот раз пришлось довольствоваться только хлебом и водой. Затем руки им вновь спутали, и спасибо, что не за спиной. Спать с выкрученными назад руками было ох как неуютно.
– Новгород-то когда? – спросил Вадим.
– Так уже к полудню завтра и будем, – ответил Валуй, устраиваясь на мягком сене.
– Хорошо.
– Чего ж хорошего?
– В Новгороде все и разрешится…
– Что разрешится? – недовольно вопросил бородач. – я и так в толк не возьму, какая на нас вина?
Вадим пристально посмотрел на боевого товарища и сказал:
– Ты прости меня, Валуй…
– За что?
– За то, что я впутал тебя во все это…
– Ох, путано ты излагаешь… не пойму я, к чему ты это?
– Прости, если можешь, – продолжил Вадим, – из-за меня весь этот балаган. Там, в лесу, у старого деда… ты еще от ран не оправился… В общем, я теперь…
Он резко оборвал свою речь и прислушался. У ворот сарая скрипнул снег, а затем послышался шорох снимаемого запора. Вот створка едва заметно пискнула, послышались шуршащие по сену шаги.
– Вадим… Валуй… – тихо позвал голос из темноты.
– Кто здесь?
– Это я, Палей…
Щербатый приблизился на их голос, подсел рядом на сено.