Сокрушая врагов
Шрифт:
– Ну и угораздило же вас, – шепотом изрек Палей.
– Ты про что? – Валуй округлил глаза.
– Я говорю, и угораздило же вас к молодому князю в немилость попасть…
– Да за какие такие прокуды? – не унимался бородатый «самозванец». – Ты не ведаешь?
– Хуже и не бывает, – вздохнул их старый знакомец, – в дружине сказывают, будто вы к врагам Гостомысла подались…
– Чего? – не поверил Валуй.
– Как князя Боривоя схоронили…
– Погиб все-таки? – неуверенно переспросил Вадим.
– Так с вами же в бою у ихнего града и зарубили его…
– Да уж, а я, признаться, и не верил, – перебил его юноша, – стало быть, правда.
– Правда, как есть правда, – продолжил Щербатый, – наши тогда из боя вышли, а чудины, так те вообще вой подняли. Все своего Юмала поминали, дескать, отвернулись боги от нас и не дадут победы над врагом. Младшие воеводы дружину в Новгород и повернули…
– Ты-то как спасся? – не удержался от вопроса Валуй.
– Да как… так и спасся, за борт меня опрокинули варяги, насилу до берега догреб… Я потом со всеми до Новгорода подался… там и князя хоронили, да сына его, Гостомысла – нового князя встречали. Вот так-то.
«Ладно, это все лирика», – подумал Вадим, а вслух молвил:
– Ты же не сказки нам сюда пришел рассказывать? Говори дело.
Щербатый покрутил головой, прислушался.
– Знаю доподлинно, тебя, Вадим, дюже князь видеть желает и, чую, не пирогами встречать станет, а железом каленым… уж я не знаю, кто на тебя донес, но поклеп был, тут не сомневайся.
– Про себя догадываюсь, но Валуй-то тут ни при чем.
– При чем, ни при чем, разбираться никто не станет. Прижгут железом да ноздри повырывают, тогда запоете, как соловьи… Я не спрашиваю вас, что вы супротив Гостомысла замыслили, хотя и хотел бы знать, да времени нету…
С этими словами он извлек из-за пояса нож.
– Да ничего такого мы не задумывали, правда, Вадим? – обратился к товарищу Валуй.
Юноша промолчал.
– Сейчас не место разбор чинить, уходить вам надо, – настойчиво произнес Щербатый.
– Ты что удумал? – тревожно спросил Валуй, увидев блеск металла.
– А вот что…
Новгородский десятник по очереди освободил им руки от пут.
– Бежать вам надобно, сейчас же… не мешкая…
– А как же ты? – обеспокоился Вадим.
– За меня не кручиньтесь… вона врежьте мне под глаз, чтобы синяк округлился, а я скажу, что воды вам принес…
– Понятно, – кивнул Вадим.
– Тогда прощевайте, – положив им руки на плечи, попрощался Палей, – кони у избы стоят, справа, найдете… Там и котомка с хлебом… да меч мой возьмите и нож…
– Благодарю, – пожал его руку юноша.
– До встречи, друг, – крепко стиснул его в объ-ятиях Валуй, – еще увидимся…
– Увидимся, увидимся, когда вы свое доброе имя вернете, но вот только, чую, не скоро…
Беглецы встали и хотели было уходить.
– Стойте, окаянные, – окликнул Палей, – приложите-ка меня, как договаривались.
– А-а-а, – забывчиво протянул Вадим, – ну, ты не серчай…
– Не бу…
Он не договорил. Вадим размахнулся и треснул своего спасителя по голове. Впотьмах он не разглядел, куда пришелся удар, а только услышал, как Палей мешком упал на сено.
– Ты, поди, не зашиб ли его? – тревожно спросил бородач.
– Да нет, дышит, – ответил Вадим, прислушиваясь, – пошли…
Осторожно протиснувшись через створку ворот, Вадим выглянул во двор, огляделся. Во дворе неярко горел костерок, между их сараем и домом маячил одинокий сторож с факелом в руках. Вадим выждал немного, и когда воин, подойдя к костру, потушил факел и уселся на бревно, подал знак Валую. Тенью они метнулись к телеге и затихли. Сторож продолжал мирно сидеть у костра. Юноша прикинул в уме, что, захватив коней, им не удастся проскочить мимо этого дружинника, и он решил действовать внаглую.
– Кони должны быть вон там, – указал он товарищу, – давай туда.
– А ты?
– Давай без слов…
И больше не говоря ни слова, приподнялся и, обойдя телегу, кинулся к костру. Снег хрустнул под ногами, воин поднял голову и увидел перед собой Вадима с мечом в руках. Дружинник успел вскочить, но Вадим не хотел его убивать… Замахнулся и плашмя ударил по шлему. Ошеломив охранника, он добавил ему с левой в челюсть. Ноги парня дрогнули, и он завалился на бок. Вадим подхватил дружинника, чтобы тот при падении не забрякал доспехами, и усадил на бревно. Надо было как-то закрепить тело, и Вадим, лихорадочно озираясь по сторонам, быстро отыскал взглядом копье. Одной рукой придерживая тело, другой он дотянулся до древка. Устроив тело на бревне, он подпер его спину копьем, вонзив наконечник в землю. Получилось, конечно, кривовато, но кто там ночью будет разглядывать… Для пущей конспирации прикидал снежком костер, сбив пламя и оставив только немного углей. Так, дело сделано.
Вадим скрадом пробрался вдоль стены к коням. Две пегие кобылы, как и обещал Палей, находились справа от избы. Валуй, на счастье, оказался уже рядом.
– Не убил? – с тревогой в голосе спросил Валуй.
– Ну что ты… обижаешь.
Вадим взял коня за узду и уже занес было ногу…
– Стой.
– Ну что еще?
– Валуй, мне надо забрать свой меч.
– Тот, что подарил старик?
– Да. И еще кое-что, – ответил Вадим, вспомнив про стяг Белозерского княжества, – обожди меня тут, я мигом.
– Ты совсем спятил?!
– Мне надо, – отрезал бывший десятник и, кинув повод Валую, направился в избу.
Время поджимало, сердце выбивало бешеный ритм. Сейчас он вновь ощутил знакомое покалывание в ладонях, что-то изнутри безрассудно толкало его вперед. Вадим потихоньку отворил дверь. На его беду за столом при горящей лучине сидел воевода.
– Что, Юреня, пора меняться? – не поворачивая головы спросил воевода.
Вадим решительно шагнул внутрь.
– Ага…
– Ну, тогда буди Хота.
– Ага…
– Да чтоб тебя…
Мощный удар свалил Тилея со скамьи. Падая, тот саданулся об угол стола, довершив свое поражение. Однако тело слишком громко рухнуло на пол, дружинники во сне зафыркали, заводили носами…
Вадим, не теряя драгоценных секунд, нырнул под стол – пусто, заглянул под скамью, – ага, вот он! Поднявшись с мечом в руке, он увидел проснувшегося Хота. Воин стоял посреди избы.
– Ах ты… – выдавил сквозь зубы дружинник и потянулся за мечом.
Беглец не дал ему возможности вытянуть оружие до конца. Он замахнулся подарком старика и плоскостью ударил сверху. Но то ли боец качнулся в последний момент, или это сам Вадим сплоховал, но меч ударил в плечо, попутно срезав бедолаге ухо. Хот дернул головой, по его шее потекла кровь, а подрезанное ухо свесилось набок.