Сокрушая врагов
Шрифт:
– Юреня, Хот! – позвал воевода. – будем ночевать, осмотрите вон ту елань.
Через несколько минут телега вновь дернулась и завернула в сторону леса. Наконец отряд расположился на ночлег. Дружинники стреножили коней и, наполнив торбы овсом, подвесили их к мордам животных. Раздался хруст ломающихся веток, и вскоре весело затрещал костерок. Телега стояла поблизости, и до пленников сквозь солому подстилки дотянулось приятное тепло.
А затем, словно издевательство над голодным желудком, Вадим уловил запах готовящейся на огне каши. Аромат проник повсюду, щекотал ноздри и раздражал нервную систему. Рядом заелозил Валуй, тоже уловивший знакомый запах походной еды.
– Эй, – громко позвал Вадим из-под дерюги, – эй! Чего оглохли? Воды хотя бы дали!
С минуту никто не реагировал на их просьбу, но потом, отдернув дерюгу, они увидели бородатую физиономию дружинника.
– Чего блажишь!
– Воды дай.
– Ага, – ухмыльнулся воин и потянулся за фляжкой.
– Хот! – окликнул его воевода. – давай их к огню, а то околеют, князь не пожалует.
Хот, понятливо кивнул и, скинув с пленников покрывало, позвал товарищей. Вместе они извлекли скрюченных «самозванцев» из телеги и устроили их у костра, усадив прямо на землю.
– Может, руки развяжете? – оттаяв от близкого тепла, нагло попросил Вадим.
– Ага, ща-асс, – протянул сидевший рядом на щите Хот, – держи карман шире…
– Развяжи, – коротко приказал воевода Тилей.
И Хот, повинуясь приказу, разрезал путы на руках пленников. В это время котел с кашей был снят с огня. Появился отдельный маленький котелок, и один из воинов отделил в него из общего котла несколько ложек каши. Эту небольшую порцию поставили перед бывшими дружинниками. Выделили им и по деревянной ложке, а также по куску серого хлеба.
– Хлебайте.
Больше суток желудок не видел большей радости, чем эта каша, и Вадим с Валуем быстро исчерпали содержимое котелка. Меж тем дружинники с вое-водой не спеша черпали из общего котла, прикусывая хлеб с салом. От сала шел такой чесночный дурман, что впору им было разгонять вампиров. Но этот запах, будь он неладен, манил, как волшебство.
У Валуя с Вадимом после каши еще остался хлебец, и теперь они, не сговариваясь, глотали слюни и лицезрели куски сала в руках воинов.
– Сейчас бы сальца, – мечтательно протянул Вадим, откусывая маленький кусочек от своего хлеба, – а, Валуй?
– Да-а-а-а, – смачно протянул товарищ по несчастью. – Вот бывало раньше воевода Радей прикажет поросенка забить, – Валуй сглотнул, – так мы с него такого сала насолим… м-м-м, страсть!
Дружинники при упоминании имени бывшего воеводы переглянулись и уставились на Тилея.
– Юреня, дай им сала, – кивнул воевода молодому воину.
Приказание было исполнено, и Валуй с Вадимом, наложив сало на хлеб, с аппетитом умяли эти бутерброды – хорошо…
Сжалившись над пленниками, дружинники по распоряжению воеводы выдали тем по старому кафтану. Оказывается, одежда лежала все это время рядом с ними на телеге, видимо, специально для них припасенная заранее.
– Ах вы, сволочи, – выругался Вадим, – благодарствую, что не заморозили… не могли сразу-то дать!
Но на его ругань никто не обратил внимания. Они натянули теплую одежду и им снова связали руки за спиной.
– Почивайте спокойно! – пожелал им бородатый Хот и толкнул обоих на дно телеги.
«Самозванцы» упали на солому, а кто-то сверху заботливо накинул на них дерюгу.
Валуй захрапел первым, а Вадим долго не мог уснуть, то ли от холода, то ли от одолевавших его мыслей. Он слышал, как караульный дружинник, сидючи у костра, что-то шептал себе под нос, не то какую-то песню… не то какие заклинания…
Глаза слипались, тянуло в сон. Наконец-то сытый желудок разгонял по организму тепло и приятную усталость. Воображение рисовало Вадиму хаотичные изображения, он силился разобраться в них, различить хоть что-то полезное, но мелькание цветов застило смысл всего. Поняв, что окончательно засыпает, он сделал над собой усилие и с ненавистью подумал о Жирославе: «Вот ведь скотина неблагодарная. И что его так зацепило?» Острая иголка кольнула его в висок, и он забылся во сне…
…Боярин Жирослав стоял посреди большого, ярко освещенного зала. Перед ним, на стуле с высокой резной спинкой восседал молодой мужчина с редкими, белесыми усами и такой же редкой бородкой.
– Ты уверен? – спросил мужчина на стуле.
Боярин порывисто кивнул.
– В том нет никаких сомнений, княже. Или он захватил этот меч в бою… или он и есть князь руссов…
Названный князем сжал кулаки.
– Проклятое семя, – выругался он и порывисто вскочил, – я знавал князя руссов! Это Вадим Старый, не так ли?
– И я знавал его, княже, – подтвердил боярин, – но этот тоже зовется Вадимом…
– Ты что мне голову морочишь, боярин? Так тот он или не тот?
– Это не Вадим Старый, – глядя прямо в глаза князю, ответствовал Жирослав.
– Сын?
– Меч Старого может быть только у князя…
– Или он убил Старого?
Боярин чуть передернул плечами. Князь порывисто вскочил с места.
– Кто бы он ни был… это неспроста. Он догадывается?
– Думаю, что нет, княже. Я оставил их под присмотром.
– А кто с ним, второй?
– Тоже говорит, что дружинник новгородский…
– Имя?
– Валуй.
– Валуй, хм… хм… Валуй… Валуй, – силился припомнить князь, – не помню…
– Радей бы опознал обоих, – вставил боярин.
– Забудь! – вскрикнул князь. – нет Радея, и нет отца… и никого нет! Я теперь князь над Новгородом.
Жирослав склонил голову в поклоне, – мол, а кто спорит?
Князь подскочил к боярину и схватил его за локоть.
– Жирослав, я хочу, чтобы они были здесь, – он топнул ногой об пол, – здесь, в моем порубе!
– Как велишь…
– Велю! – рыкнул князь. – сейчас же велю вое-воде Тилею взять верных людей и отправиться с тобой в Раховку.
Он наконец выпустил локоть боярина и отошел на пару шагов.