Соль чужбины
Шрифт:
...Как выяснилось на суде, бывший капитан врангелевской армии, близкий родственник российского шоколадного фабриканта, Морис Конради появился в Лозанне утром десятого мая. Сняв номер в отеле «Европа», он узнал, что русские дипломаты завтракают, обедают и ужинают там, где живут, — в отеле «Сесиль». Около восьми вечера, зарядив браунинг, он занял столик в ресторане «Сесиль» и заказал коньяк. Попросив метрдотеля принести какой-нибудь свежий иллюстрированный журнал и вступив с ним в разговор, назвал себя майором французской армии. Делая вид, что с интересом просматривает фотографии, он все время поглядывал на входную дверь. В этот момент в зале появились Воровский и Жан Аренс, заняли столик у окна. Вскоре к ним подошел секретарь полпредства Иван Дивильковский, принесший вечерние газеты. Они сделали заказ. Дивильковский и Аренс разговаривали. Воровский молча смотрел в
Официант принес ужин. Свет в зале почему-то не зажигали. Сухопарый Конради, беседуя с метрдотелем, вновь и вновь заказывал коньяк, продолжал наблюдать за советскими дипломатами. Зал ресторана пустел, но музыканты за пальмами продолжали играть. По соседству с рестораном, в бильярдной, слышались голоса игроков и хлесткий звук шаров.
В четверть десятого Конради решительно отложил журнал и встал. Метрдотель подумал, что французскому майору необходимо выйти — позвонить по телефону, возможно, он не мог уйти, не расплатившись. Конради быстро подошел к Воровскому, доставая из бокового кармана пиджака браунинг. Остановившись за спиной Вацлава Вацлавовича, он выстрелил ему в голову, заорав: «Вот вам, коммунисты!» Иван Дивильковский кинулся на убийцу, но тут прозвучало еще пять выстрелов — два в Дивильковского и три в Арсена, который с трудом, но все же вынул из кармана револьвер, однако выстрелить был уже не в силах.
Убийца пытался перезарядить браунинг, но метрдотель потребовал немедленной сдачи оружия. Конради бросил браунинг на ковер. Сел, закинув ногу на ногу, крикнул: «Вызывайте полицию! Я подожду!» Испитое лицо его выражало крайнюю степень отупения. И тут же сорвался со стула, кинулся к оркестру, схватил испуганного дирижера за руки, приказал: «Траурный марш! Траурный марш по большевикам! — и вновь заорал: — Я — Вильгельм Телль. Я спасаю человечество от большевиков!» У него был вид явно помешавшегося.
В луже крови лежал мертвый Воровский.
НОТА ПРАВИТЕЛЬСТВА РСФСР ПРАВИТЕЛЬСТВУ ШВЕЙЦАРИИ
От 16 мая 1923 года
(передано по телеграфу от имени Чичерина)
«...Из последних сообщений безвременно погибшего В. В. Воровского с полной несомненностью явствует, что швейцарскими властями ни в малейшей мере не были приняты элементарные меры предосторожности для охраны российского делегата и его сотрудников, несмотря на то, что со стороны некоторых преступных элементов Швейцарии раздавались по их адресу угрозы. Делегации из представителей этих элементов удалось даже проникнуть к российскому делегату с явно враждебными намерениями. Хотя эти факты были известны швейцарским властям, последние оставили российского делегата и его сотрудников беззащитными... Правительство РСФСР выражает уверенность, что будет проведено строжайшее расследование... что Правительство Швейцарии не уклонится от своего международного долга дать полное и всемерное удовлетворение России. И не замедлит с ответом».
Правительство Швейцарии неуклюже попыталось оправдаться и уйти от ответа. 8 июня была передана вторая нота правительства РСФСР, не признающая удовлетворительным ответ Швейцарии. Российское правительство серьезнейшим образом предостерегало швейцарское правительство от последствий его не поддающегося квалификации поведения и оставило за собой право на получение полного удовлетворения.
Двадцатого июня 1923 года ВЦИК и СНК приняли «Декрет о бойкоте Швейцарии».
Пятого ноября в кантоне Во, в зале казино, начался суд над Конради. Огромная толпа белогвардейцев и фашистов, составлявшая большинство публики, всячески мешала разбирательству дела. Прокурор Капт, неожиданно для присяжных, принялся защищать убийцу. Адвокаты обвиняли во всем русскую революцию и квалифицировали действия своего подзащитного как «справедливую личную месть».
Впрочем, и на этом импровизированном спектакле произошла сенсация: в качестве свидетеля первым был допрошен генерал Достовалов, начштаба генерала Кутепова и командир Конради, который неожиданно для всех обвинил армию Врангеля в терроре и грабежах.
Такого, пожалуй, белая эмиграция не переживала со времен бегства из Константинополя генерала Слащева. Врангелевцы вспомнили: еще в начале года в газете «Голос России» появилась статья генералов Достовалова и Лазарева о врангелевском терроре на Балканах, гае рассыпалось о кошмарных условиях, царивших в беженском лагере в Салониках: голоде, бесправии, малярии. произволе комендантов, о команде опричников из казаков, верой и правдой служивших за паек и
Генерал Достовалов перешел в наступление и бросил вызов самому Врангелю. Достовалов писал: «После уничтожения остатков армии его последние, оплачиваемые им сотрудники превратились просто в шайку разбойников, пускающих и ход всякое оружие от клеветы до ножа включительно против тех. кто не желает подчиниться их указке... Никакой врангелевской армии или штаба Врангеля в действительности не существует. Осталась озлобленная кучка бандитов, не способных ни к какой созидательной работе, догнивающая на Балканах, отравляющая воздух Греции и Сербии, существующая только потому, что враги России не теряют надежды воспользоваться их услугами в тот час, когда они вновь захотят залить кровью Россию...»
Вслед за ним, со статьей «Жертвенный подвиг (Правда о Галлиполи)» выступил генерал Лазарев, обвинивший в поддержании обстановки террора, царящей в корпусе, генерала Кутепова.
Следованию принимать меры: обиженных нельзя было уже ни закупить, ни запугать. Оставалось либо устранить обоих, либо опорочить. Следовало поискать в прошлом Достовалова и Лазарева компрометирующие материалы. В штабе Врангеля поручили, помнится, кому-то глубокую проверку и забыли, вероятно. И вот дождались! Появилась новая статья генерала Достовалова — «Охотники за черепами». Тут уж все было описано подробно и обстоятельно: провоцирование кемалистов; заговор против Франции (ликвидация французского гарнизона в Галлиполи, захват вооружения, снаряжения и лошадей, движение походным порядком на Андрианополь и далее — в Болгарию); проект захвата Константинополя (атака в тыл английскому и французскому гарнизону, чтобы сковать их и дать простор действиям галлиполийского корпуса и казачьих частей с островов); «Варфоломеевская ночь» в городе — по рекомендации Кутепова и с согласия Врангеля (французы заблаговременно узнали об этой авантюре, приняли меры, и пригрозили Врангелю); заговор в Болгарии; разработка авантюр в Сербии. Достовалов не побоялся сказать, кто эти «истинно русские люди», выступающие от имени эмиграции: Врангель, Кутепов, Миллер, Штейфон, силой и гнетом навязывающие свою. идеологию офицерству, старающиеся сколотить отряды карателей и бросить их в пекло новой авантюры.
Статья генералов произвели огромное впечатление и вызвали отклики в эмигрантской прессе: словно эхо прокатилось по газетным полосам. Многие не верили в искренность «прозрения». Считали, генералы льют воду на мельницу противников главнокомандующего, пытающихся опорочить и сместить его. Но снова и снова выплывали детали распродаж Ссудной казны, кораблей Черноморского флота, словно кто-то дирижировал антиврангелевской кампанией.
Врангель, считавший, что благодетельствовать следует в первую очередь врагам — друзья останутся друзьями, пожинал плоды старого своего заблуждения. Он остался один. И даже великий князь Николай, к ногам которого он положил армию, не торопится к нему на помощь: Врангель был просто генерал — один из многих других.
Но Врангель не сдается. Он предпринимает объезд частей, кадетских корпусов, юнкерских училищ, расположенных на Балканах. Он выслушивает традиционные приветственные речи, принимает цветы и самодельные подношения, выступает сам, призывая верных сторонников постоянно быть на страже и зорко следить за врагами русской армии. О генералах и их статьях — ни слова, будто таких никогда не существовало.
Против своего подчиненного с опозданием выступает и Кутепов. Он заявляет: Достовалов повинен в исчезновении ценностей из сейфов в Симферопольском государственном банке на сумму более ста миллионов рублей. Во время эвакуации из Крыма по прибытии в Галлиполи им начато было расследование, однако дело по распоряжению Врангеля было прекращено «во избежание скандала, неудобного по условиям времени». Опять вина перекладывается им на главкома.