Соль чужбины
Шрифт:
— Исчерпывающие данные. А русская эмиграция в Германии сегодня?
— Центральная группа — высшее офицерство, царские сановники — «Русское собрание» с сенатором Римским-Корсаковым и Марковым во главе. Имеют денежные средства. Из «Собрания» выделилась группа «Союз возрождения России» — наиболее активная часть. Бесперспективна: полное непонимание происходящего, обскурантизм. Группа работает среди титулованных. Налажен контакт с деморализованными офицерами бывшей армии Авалова -Бермонта[30], ландскнехтами, готовыми служить кому угодно. Вторая группа -«Русская артель» сенатора Белгарда. Далее кадетские организации светлой памяти Набокова и Гессена. Они располагают значительными материальными средствами,
— Чем же закончим наш обзор?
— Еще одним интересующим меня господином. Вы давно бывали в Варшаве?
— Проездом с однодневной остановкой. Не так давно.
— Маршалковская — шикарная, людная, шумная! Остальные улицы узки, мощены булыгой. Приземистые дома, дощатые заборы. Провинциальный шик. И все в форме — армейские, швейцары, посыльные, дворники, продавцы газет. По-моему, и чистильщики сапог и извозчики.
— Точная картина, Роллан.
— Запольная улица, гостиница «Брюль» — Информационное бюро савинковцев.
— Uwaga[31], Альберт Николаевич! А не встречался ли вам некто Сидней Рейли? Знаете такого, слышали?
— Представьте, видел в Варшаве. И с биографией знаком. Родом из Одессы, фамилия матери как будто Розенблюм. Заимев шурина ирландца, стал Рейли Келлэгреном. Жил в Петербурге, занимался комиссионными делами, был завербован англичанами. Честолюбив, энергичен, храбр. Обаятелен, нравится женщинам. «Наследил» не в одном заговоре против советской власти, но неизменно уходил. Доверенное лицо Черчилля. С начала гражданской...
— Был отправлен к Деникину, потом к Савинкову.
— Как видите, мы старые знакомые. Но вот Рейли снова возле Савинкова. Почему?
— Прежде чем сказать: «не знаю», разрешите уточнения. Уроженец Одессы — точно. По одной версии, ирландцем стал благодаря отцу — капитану. По другой — браку с дочерью ирландского дворянина. В Порт-Артуре занимался шпионажем в пользу Японии. В мировую войну под видом немецкого морского офицера проник в высокий германский штаб и выкрал секретные коды. Затем, поручиком королевского саперного батальона, был прикомандирован к английскому посольству в Петербурге. Прекрасно говорит по-русски.
— Рейли не зря появился в Варшаве. Он нацелен против нас. Я в этом уверен. На нас — через свою агентуру в России.
— Возможно... До Константинополя я работал в Вене, — сказал Шаброль задумчиво. — Там профессионалов, как клиентов в бардаке. И все знакомые. Только кто на кого работает, можно лишь догадываться. Узнаю, по наводке из Центра, рядом со мной разведчик английский. Он полагает, я француз, на Англию работаю, на Италию, мало ли еще на кого. Приклеиваюсь к нему. Вижу: скуповат. Я за него плачу, нет проблем. Однажды встречаю — торопится, под мышкой портфель, а мне его ой как посмотреть надо. Уговариваю приятеля зайти в одно злачное место на десять-двадцать минут: время обеденное. N’est-ce-pas? Не так ли? Заходим. А стол накрыт, и нас ждут. Потом он повез меня к своей женщине. Мы и там пили — долго. Ночью он обнаружил, что портфель чужой. И мгновенно протрезвел: крепкий парень. Я его успокаиваю. Напомнил, что когда брали такси, мы заезжали на какую-то улочку близ Трокадеро и он на миг выходил к человеку, который уже ждал его возле входа. Он все допытывался, с портфелем ли выходил, но я ответил, что не помню. Он позвонил куда-то своим. Его успокоили: портфель с документами на месте, ничего не пропало. Я стал для этого человека лучшим другом.
— Ну, и?.. — Венделовский недоуменно посмотрел на Шаброля.
— Не поняли? Хорошо! Мой человек, разумеется, обменял портфели. Все бумаги, явки и коды были перефотографированы, портфель отвез туда, откуда он был взят владельцем, человек хорошо расплатился с таксистом, у которого на часок выпросил автомобиль. Так никто ни о чем и не догадался. Это самое важное — чтоб никто ничего не заподозрил. С этими портфелями вечно столько историй. Почему обязательно портфель? У меня никогда не было портфеля. Всегда обходился карманами, своей любимой палкой с набалдашником — в нее можно было вложить больше, чем в толстый портфель.
— А тот человек?
— Он был тесно связан с Рейли.
— Оценим задание Центра, и я накормлю вас первосортным ужином.
— Принимается единогласно, — кивнул Венделовский.
Задание Центра целиком касалось РОВСа, быстро набирающего силу и влияние на самую боевую часть русской эмиграции. Тут Роллан по праву как бы становился старшим. Инструкции шли к нему, штаб РОВСа находился в Париже. Он, конечно, был опытнее Венделовского, больше работал за границей — в разных сферах, да и по возрасту старше. По должности. И по званию, вероятно...
В поле зрения чекистов РОВС попал сразу же после организации. РОВС подчинял себе белые организации на территории Франции, Финляндии, Польши, Данин и Голландии, фашистской Италии, Испании, Англии и Швейцарии, даже в Египте, Сирии и Персии. Он настораживающе легко поглощал всевозможные офицерские объединения: союз Георгиевских кавалеров, черносотенные общества и совершенно беспартийные объединения бывших участников войны. Группы РОВСа располагались вокруг границ Советской России — это было видно наглядно. Его штаб делился на отделы. При нем существовала и своя разведка, и руководство боевыми группами, и пропагандисты, и отдел, занимающийся подготовкой смены — кадетскими и юнкерскими учебными заведениями, всевозможными военными курсами. Настораживало и усиливающееся стремление заменить Врангеля Кутеповым. Главком был фигурой достаточно самостоятельной. Кому понадобилось поставить на его место солдафона, умеющего лишь стать во фрунт? Великому князю, которого обошел «на повороте» племянничек и который сам нуждается в поддержке? Вряд ли. Тут крепкая рука какой-то империалистической державы. Данные об этом уже поступали в Центр, но они содержали предположения, косвенные свидетельства, данные, полученные из третьих рук. Во всем следовало разобраться...
Диалог гостя и хозяина превратился в монолог Шаброля. Он говорил короткими фразами, отрывисто, с паузами:
— Работу дипкурьера придется заканчивать, Альберт Николаевич, перебираться к штабу РОВСа. Два условия. Переход осуществить только с главнокомандующим, пока он у власти, вы — при нем. Второе. Товарищ, который заменит вас. Ему надо помочь. Человек достаточно опытный, но работал по иной линии. Специфике надо обучать. Он найдет вас в Белграде.
— Не лучше ли в Митровцах? Меня могут погнать куда-то.
— Не беспокойтесь, Альберт Николаевич. Это его проблема.
— Отлично.
— Центр напоминает: раскол эмиграции, поиск лояльных людей. Практические задачи: протоколы заседаний, фотографии, секретные циркуляры. Особое внимание — международные связи ровсовцев. Какими путями, через кого? И еще. Информация об агентах, воспользовавшихся амнистией ВЦИКа, отправляемых к нам с целью шпионажа, агитации, терактов. Сообщать немедля, отправлять до их отъезда. Их посылают и посылают. Цыплята, хотя попадаются и идейные орлы. Их и надо перехватывать. Ожидаю новое внедрение в Софии. Втащим его — «Цветкову» помощь, да и нас он к РОВСу сумеет подвести. Очень удачная находка этот товарищ, которому и «легенда» не нужна. К папе на постоянное жительство отправляется. А парень наш, идейный. Центр предупреждает о возможной поездке за границу Чичерина. Охранять его будут, естественно, другие. Но об охоте на наркома мы обязаны знать все. И как можно раньше.