Солдаты неба
Шрифт:
Новый аэродром полка — обыкновенное колхозное поле, не видавшее плуга с начала войны. На одной его окраине большая дубовая роща, и наши самолеты укрылись в ней.
Погода установилась жаркая, сухая, но дежурство под тенью могучих деревьев, хорошо защищавших от солнца, никого не утомляет, а установившееся на фронте относительное затишье не взвинчивает нервы ожиданием боя.
Уже вечерело. Дневной жар спал. Все в природе как будто замерло. В ожидании отъезда на ужин летчики — лейтенант Иван Моря и младший лейтенант Демьян Чернышев, сидя на земле, играли в ножики. Мы с техником самолета Дмитрием Мушкиным пришивали к гимнастеркам чистые подворотнички. Остальные ребята лежали на земле и слушали трепотню Сергея Лазарева. По его рассказам, он был неотразимым покорителем женских сердец. На самом же деле Сергей еще и не познал, что такое любовь. Однако он так обо всем забавно и без претензий на веру рассказывал, что никто его не перебивал.
— Иду я раз с молодой учительницей к ней на квартиру, — донесся до меня его звонкий голос. — И вдруг попадаются нам навстречу двое ребятишек — ее учеников. У обоих во рту по папироске. Она им сразу же замечание: «Что, покуриваете?» А они не растерялись и в ответ: «А вы что, погуливаете?»
— Вот ты все сочиняешь небылицы и не спишь из-за этого. — замечает Моря. — Тратишь свою силу по пустякам, потом худеешь…
— Брось, Моря, хвост поднимать! — огрызнулся Лазарев, — Где тебе видеть, что я не сплю ночи? Ты же как примешь горизонтальное положение, так от твоего храповицкого-аж аэродром содрогается.
Добродушный Моря не обиделся, но его буйной, подвижной натуре, видно, просто надоело находиться в покое, и он, приняв оскорбленный вид, встрепенулся и вскочил.
— Что ты сказал? — крикнул он и одним взмахом поднял вверх худощавого Лазарева. — Кайся, блудный сын, а то грохну об землю — рассыплешься по косточкам!
— Ты что, с ума спятил? — уцепившись за его плечо, не на шутку встревожился Лазарев.
Моря бережно поставил Сергея на землю и предложил:
— А теперь давай взаправду поборемся, ты ведь длинней меня.
— Тебе не со мной нужно свою силу мерять, а с медведем, да и то с матерым, лесным.
— Слабак! — махнул рукой Моря и задорно обратился ко всем: — Ну, кто хочет размяться, поднимайся! Любого повалю.
Удивительно удачно шла фамилия Моря этому богатырю. Даже близкие друзья, девушки и то никогда не называли его по имени. Этот могучий красавец, и при всем том, как говорят, душа-человек, был для всех просто Моря. Неукротимая сила его постоянно рвалась наружу. Моря любил бороться, играючи гнул деревья, жонглировал подвернувшимися тяжестями. «Бушует Моря», — говорили товарищи, следя за этими его упражнениями.
В покое Моря можно было застать только во сне. А спал он, как в сказке, богатырским, непробудным сном. Утром разбудить его было нелегко, но стоило пощекотать его под мышками, или пятки, как он моментально вскакивал. Летал и воевал, не зная никакой устали. Когда работал инструктором, то, как говорили очевидцы, делал до пятидесяти полетов в день — и хоть бы что…
Вот и теперь буйная энергия рвалась наружу, требовала движений, разминки.
— Ну, кто хочет? — повторил Моря вызов, расправляя плечи.
Навстречу встал здоровяк Чернышев. Все расступились, предоставляя «ковер» борцам. Оба рослые, сильные, они тут же схватились, и началась свалка…
— А безбилетнику можно посмотреть? — громко спросил незаметно подошедший командир полка. Борьба сразу прекратилась. — А вы, давайте, давайте, резвитесь, — махнул рукой командир. — Интересное развлечение, скоро ведь не до того будет.
Но борьба уже не возобновилась. По таинственно-хитроватой улыбке Василяки мы поняли, что пришел он не для смотра нашей самодеятельности. Двенадцатого, июля перешли в контрнаступление Западный и Брянский фронты, пятнадцатого. — Центральный фронт, а теперь очередь за нашим Воронежским, Степным и Юго-Западным фронтами.
На другой день, в шесть часов тихого, ясного утра третьего августа 1943 года, до нашего аэродрома донесся отдаленный гул, напоминающий ледоход на большей реке. Казалось, что шипение и грохот ломающихся льдин сопровождались чуть приглушенным стоном земли. Шесть тысяч орудий и минометов Воронежского и Степного фронтов возвестили о начавшемся контрнаступлении по разгрому белгородско-харьковской группировки противника. Одновременно на помощь артиллерии с наших аэродромов начала подниматься и авиация.
Ожидая вылета, сидим в кабинах. Солнце светит прямо в глаза, мешая вглядываться в небо. Там вот-вот должны показаться штурмовики. Наша задача — охранять их от вражеских истребителей.
Наконец обостренный слух улавливает шум моторов. К аэродрому на малой высоте подходят двенадцать Ил-2.
Взлетаем. Под крылом плывет курская земля с редкими селениями и маленькими рощами. Издали виден фронт. В степи, залитой солнцем, он выделяется черно-серой полосой, похожей на земляной вал. Более двухсот наших орудий и минометов с каждого километра фронта бьют по фашистской обороне. Сверху хорошо видно, как артиллерийский огонь бурлит и, растекаясь вширь, заливает вражеские окопы и укрепления.
Теперь к этому огненному артиллерийскому валу добавится огненный смерч с воздуха. Прежде чем наземные части перейдут в атаку, по обороне врага ударят бомбардировщики и штурмовики.
С утра и до вечера мы летали на прикрытие штурмовиков. Противник не ожидал наступления. Подавленный внезапным ударом, он не сумел оказать значительного сопротивления ни в воздухе, ни на земле. Однако от его зенитного огня мы потеряли Ивана Козловского. И не было никакого боя, а человека не стало. Это послужило поводом для разговоров о том, что летать со штурмовиками для истребителей — мало хорошего.
— Братцы, с «горбатыми» не работа: вкалывали, вкалывали целый день, а ни одного воздушного боя, — сердито ворчал Лазарев. — То ли дело прикрывать войска — сами себе хозяева, всегда можно отыскать противника, а тут от «илов» ни на шаг, ходишь как на привязи. И зенитки по тебе долбают!
Нам всем, пожалуй, не нравилось летать со штурмовиками. Сказывалась наступательная природа истребителей, привыкших самостоятельно искать и уничтожать врага.
— Правильно, Сергей, — поддержал Моря. — Так и разучишься вести воздушные бои.